Анна Тимофеевна Локис хлопотала на кухне, готовя обед. Сын Володя с утра уехал по каким-то служебным делам в Москву, но обещал, что часам к пяти обязательно вернется. Часы показывали половину четвертого, поэтому следовало немного поторопиться. По телевизору, который стоял на специальной подставке в углу, шел повтор какого-то сериала. Анна Тимофеевна не столько смотрела на экран, сколько вполуха прислушивалась к тому, что там происходит. Внезапно сериальные страсти прекратились, и Анна Тимофеевна, машинально обернувшись, взглянула на телевизор, где вместо героев сериала появилась пестрая заставка. Не успела она удивиться, как экран снова ожил, показывая крупным планом лицо диктора.

– Экстренное сообщение, – предельно сосредоточенно и сурово говорил он. – Как нам только что сообщили в пресс-службе столичного ГУВД, на двух станциях Московского метрополитена, «Парк культуры» и «Лубянка», совершены теракты. Два взрыва прогремели с интервалом всего в несколько минут. По предварительным данным, погибло около сорока человек. Еще сто пятьдесят получили ранения различной степени тяжести. Представители правоохранительных органов заявляют, что к обоим терактам причастны женщины-смертницы. Их личности сейчас устанавливаются в основном по собранным останкам и записям с камер слежения метрополитена…

На экране мелькали страшные кадры происшествия, диктор еще что-то говорил, но Анна Тимофеевна его уже не слышала. Пожилая женщина почувствовала, как у нее часто-часто забилось сердце, ноги сами собой подогнулись, и она грузно осела на пол. Первая мысль была о сыне. Почему-то Анна Тимофеевна была уверена, что ее Володя находился среди тех, кто стоял на платформе метрополитена во время взрывов. Ей потребовалось минут десять-пятнадцать, чтобы хоть немного прийти в себя и найти свой сотовый телефон. Сын купил его, когда Анна Тимофеевна однажды посетовала на то, что не всегда может позвонить ему.

– Раньше-то телефонные автоматы на каждом углу стояли, – с ностальгическими нотками в голосе сказала она, – а теперь ни одного не вижу. Даже «Скорую» не вызовешь…

Володя снисходительно посмотрел тогда на мать и заявил: – Совсем ты у меня от жизни отстала. Автоматами давно уже никто не пользуется, у всех мобильники есть. Даже у детей.

На следующий день он принес простенький мобильник и объяснил, как им пользоваться. Но Анна Тимофеевна редко звонила по сотовому: то ли в силу привычки, то ли потому, что просто некому было особо звонить…

Трясущимися пальцами женщина набрала номер сына и затаив дыхание поднесла трубку к уху. После первого гудка механический голос проговорил:

– Абонент выключен или находится вне зоны действия сети…

Она медленно опустила руку. Мысль о том, что с сыном случилось что-то страшное, только усилилась.

– Володя, сынок… – беззвучно выдохнула Анна Тимофеевна и, внезапно вскочив, принялась суетливо собираться, хотя куда надо бежать или ехать, она не знала и объяснить не могла.

Женщина понимала, что поступает по меньшей мере неразумно. Даже если она сейчас ринется в Москву, благо до нее всего двадцать километров, и отыщет те станции, на которых произошли взрывы, ей все равно не удастся ничего выведать. Во-первых, потому что это произошло всего несколько часов назад, и вряд ли кто-то что-то может знать. А во-вторых, представители правоохранительных органов будут привычно ссылаться на тайну следствия. Все это Анна Тимофеевна понимала разумом, но ничего не могла с собой поделать и продолжала суетливо метаться по комнате, не зная, что ей надеть.

От бессмысленного занятия ее оторвал дверной звонок, и она застыла с какой-то вещью в руках, с ужасом глядя на входную дверь. Ей казалось, что там, на площадке, стоит беда. Звонок повторился. Осторожно ступая, будто она шла не по полу, а по тонкому льду, Анна Тимофеевна приблизилась к двери и с опаской заглянула в глазок. Перед дверью нервно топталась соседка Мария Яковлевна.

С ней они когда-то вместе работали в одном цеху на механическом заводе. Впрочем, «работали вместе» – слишком громко сказано. Марию Яковлевну, в силу ее слишком уж активного и непоседливого характера, всегда выдвигали на общественную работу. Так что в цеху, в котором официально числилась, она появлялась крайне редко.

Увидев старую активистку, Анна Тимофеевна облегченно перевела дух. Соседка не могла принести страшную весть о Володе хотя бы потому, что в Москву сегодня точно не ездила. Щелкнув задвижкой, Анна Тимофеевна открыла дверь.

– Ты слышала, Тимофеевна, что творится?! – прямо с порога, не поздоровавшись, зачастила Мария Яковлевна. – Это же уму человеческому непостижимо! Совсем террористы обнаглели! И куда только милиция смотрит?

– Слышала уже, Яковлевна, – рассеянно проговорила Анна Тимофеевна. – Прямо страсти какие-то… Как жить дальше?

– И не говори. – Мария Яковлевна по-хозяйски прошла в комнату и села в кресло. – На улицу выйти – страшно, на самолетах летать – страшно, на электричке ездить – страшно… Так теперь и в метро не проехать! Одни бандиты вокруг, того и гляди либо взорвут, либо убьют. Я вот в толк не возьму, чего наше правительство с этими террористами нянькается?

– Да сейчас вроде бы построже стали с ними, – осторожно заметила Анна Тимофеевна. – И ловят их, и судят…

– Именно что судят, – ворчливо перебила ее соседка. – Они вон без всяких судов – хлоп бомбу в переход, и все дела. А мы с ними сюсюкаемся, как с дитями малыми, оттого и порядка в стране нет…

Анна Тимофеевна слушала невнимательно, лихорадочно соображая, как бы поделикатней намекнуть незваной гостье, что та зашла не совсем вовремя. А Мария Яковлевна продолжала разглагольствовать, как в былые времена на собрании в месткоме, когда требовалось разобрать и пристыдить нерадивого работника:

– Строже с ними надо, а не сопли по щекам размазывать. Как при Сталине было? Чуть не так, и пожалуйте в Сибирь, всей семьей, в двадцать четыре часа, без всяких разговоров! Целые народы выселял, а не то что каких-то там террористов-бомбистов!

– Ну, ты, Яковлевна, вспомнила тоже! – отмахнулась Анна Тимофеевна. – Тогда ведь тоже порядка не было. И правых, и неправых сажали…

– А так и надо, – жестко припечатала соседка. – Тогда и порядок будет. Ты, Тимофевна, коли в этих делах не смыслишь, так и не говори ничего. Вот у тебя сын-то военный, давай-ка у него и спросим, как с этими бандитами надо поступать. Где Володька-то? Позови-ка его…

Анна Тимофеевна вздрогнула, как от удара палкой, и втянула голову в плечи.

– В Москву поехал… – тихо ответила она. – А тут такое стряслось. Я теперь волнуюсь, не случилось ли с ним чего…

– Так возьми да позвони ему, – быстро нашлась соседка. – У него же этот, как его, мобильник-то есть?

– Не отвечает он. Я звоню, а там говорят, что абонент недоступен. Временно…

Мария Яковлевна на мгновение задумалась. Годы работы на различных общественных должностях утвердили ее в мысли, что помощь людям, в основном советами и наставлениями, – ее призвание. Внимательно посмотрев на Анну Тимофеевну, она, по-видимому, поняла, что та куда-то собиралась уходить.