Элизабет Дэр

10 секунд

Пролог

… Я должна поскорее уехать, должна покинуть этот город, где за каждым поворотом меня встречают болезненные воспоминания, давящие на еще не зажившие раны. Я должна забыть свою прошлую жизнь, проведённую в стенах родного дома, где всё мне будет напоминать о них, о произошедшей катастрофе. Нужно постараться стереть из памяти все то чудовищное, что встало, между нами, если хочу раскрыть книгу жизни с чистого листа.

Я стою на краю эскалатора, размышляя над решающим шагом, который, возможно, изменит всю мою жизнь. Нога непроизвольно дрожит над ступенькой эскалатора, а грудь сжалась от недостатка кислорода. Какая же я трусиха!

– Не могли бы вы немного поторопиться?! – кричит позади меня сварливый голос мужчины, облачённый в свежий глаженный костюм. На его лице отражались абсолютно противоречивые чувства, будто он так же, как и я, думал над тем, стоило ли ему улетать из этого страдальческого места, доставляющее лишь пытку и истязание. Он непроизвольно протёр лоб носовым платком, украшенным ярко-красным цветочным орнаментом. Между его кустистых бровей залегла глубокая морщинка, когда он в смятении нахмурился, ожидая от меня каких-либо действий. Детали. Но мне свойственно видеть подробности и быть более бдительной после того несчастья, изменившего жизнь кардинально, как мою, так и остальных по-настоящему близких мне людей.

– Да, конечно, – дала ответ тихим, слабым голосом. Скорее всего в будущем я пойму, что именно этот незнакомец и решил всю мою судьбу, заставив шагнуть на ступеньку самодвижущейся лестницы и, наконец, глянуть в лицо неизбежному будущему …

Наша семья толком не отличается от других, поэтому представить всю картину моими главами вам будет намного проще.

Три месяца назад …

Глава 1

– Детка, вставай, тебе пора собираться, – крикнула женщина, которая называлась моей мамой.

Она стрелой влетает в мою спальню, с не свойственной для людей в такое время энергией, и распахивает плотные шторы, сплошь покрытые абстрактным орнаментом, сквозь которые не проникал утренний свет, по крайней мере до этого момента. Яркое, палящее на небе солнце, слишком приметное и режущее глаза для столь раннего часа, освещает мою комнату во всех немногочисленных красках. То было небольшое помещение с обоями в цветочек, помогающими окунуться в далекое детство, когда из меня хлынут обрывки чувств взрослого мира, окрашенные в фиолетовый цвет – мой любимый. Говорят, этот цвет обычно выбирают либо геи, либо психи, либо шизофреники или самоубийцы, а, может, и все вместе, если честно, я даже не знаю, что из этого хуже, не в обиду тем, кого назвала. Думаю, и лишних слов не нужно. Так или иначе, но это всего лишь догадки и предположения. Обычная кровать, но необычайно мягкая и удобная, стоящая у французского белого окна, благодаря которому я чувствую себя придворной леди, выглядывая на улицу, наблюдая за проходящими мимо людьми. Наверное, мягкости и удобству поспособствовал дорогущий матрац, который я получила в подарок за отличную учёбу. Если многие подростки просят себе телефоны или какие-либо другие гаджеты для связи с внешним миром, поездки за границу с друзьями, то я довольствуюсь вещами, которые могут пригодиться в жизни на более долгий срок. К тому же, семья у нас небогатая, поэтому чувства стыда и любви к родителям перекрывают чувство потребительской наживы. У дальней стены находился платяной шкаф с одеждой, украшенный резьбой и антикварными ручками золотистого цвета, а вот у стены справа от дверей растянулась книжная полка с многочисленными «мирами» в иную вселенную. Боюсь, дизайнеры бы точно оценили стиль моей комнаты упав в обморок или выбегая из дома и крича, размахивая руками: «Я ослепла!!!»

Меня, скомканную словно тетрадный листок, накрывало воздушное одеяльце.

«Оно уникально. Это одеяло впускает и выпускает воздух, не позволяя вашему телу вспотеть в период всей ночи! Даже летом!», сказал нам продавец, уверяя о качестве данного товара, одним только своим видом очень смахивающий на крысу.

– Мам, а разве тебя не учили стучать? – прозвучал мой голосок из-под этого милого одеяла, возвращающий меня в детство, какой-то приглушённый и довольно хриплый.

– Вот только не говори мне, что ты снова читала всю ночь! – вскрикнула она, пихнув меня в бок. – Они манят меня, повторяя, что осталась всего одна глава, и мне ничего не остаётся, как послушаться их и поддаться искушению, – передразнила меня мама, скорчив забавную рожицу, размахивая руками и мечтательно посмотрев куда-то вверх.

– Неправда, у меня не такой голос, – я запульнула в неё подушкой, все еще отказываясь вставать, всем своим видом показывая неприступность данной «крепости».

Она отбросила её в сторону, забралась на кровать и начала прыгать словно маленький и капризный ребенок. Темные волосы мамы развевались словно под буйным потоком ветра и переливались на свету прекрасными медными цветами, будто флаг, а коротенький халатик оголял её стройные бёдра при каждом прыжке на моём «дорогущем матраце».

Меня распирал дикий смех, отличное начало дня перед ненавистной школой, пусть я и совершенно не выспалась. Но для школьников и студентов это обычное дело, потому что порой мне кажется, что по дороге в назначенное место я вижу не живых людей, а совершенно обессиленных зомби, так и молящих об одном дне для высыпания.

– Мама, перестань прыгать, а то меня стошнит, – скользнув на пол, воскликнула надтреснутым голосом, сдаваясь в подчинение этой безжалостной женщине, ощущая себя каким-то червяком, хотя именно данным существом я себя чувствовала каждое утро, и это мгновение не оказалось исключением, к моему глубочайшему сожалению.

Моё тело, такое же стройное как у матери, но более спортивное и молодое, распростёрлось на полу, накрытым белым ворсистым ковром. На мне миленькая пижама со времён, когда Мие стукнуло еще 13 лет: короткие шорты теперь врезались в задницу, а майка на лямках еле прикрывала грудь, ставшая чуть больше, но несильно отличавшаяся с того возраста. Эта пижама настолько дорога мне как память, что менять ее категорически отказывалась, тем более в ней меня кроме мамы никто не видел. Иначе от свидетеля пришлось бы избавиться самым безжалостным образом.

Женщина, прыгающая на кровати и, по существу, родившая меня на свет, наконец перестала испытывать мой матрац и вестибулярный аппарат на прочность, а желудок на наличие хоть какой-нибудь пищи, и обратила на дочь внимание.

– Жду тебя через пол часа на кухне за завтраком, – прокомментировала она тоном, не терпящий возражений, пригрозив пальцем, стрельнув в меня глазами как чистое голубое