Нужно быть добрее, так всегда бабушка говорила. Всякий раз, когда Ванька забрасывал мою любимую куклу на шкаф, а я в отместку принималась колотить его кулачками по тощим плечам, она недовольно зыркала из-под толстых очков и заводила пластинку о семейных узах и необходимости прощать.

Ну не умела она злиться. Даже через двадцать лет, когда Ваня бросил растерянную невесту в зале регистрации брака, и то бранных слов в своём арсенале не нашла. Всё Таньку по голове гладила, путаясь сухими морщинистыми ладошками в съехавшей набок фате, да искала оправдания внуку:

– Бес его попутал. Не плачь, девочка, одумается.

Ванька, к слову, предпочёл и дальше «путаться с бесами», а вот его несостоявшаяся жена от бабушкиных тёплых слов истерику всё-таки прекратила. Отпрянула от Нины Степановны Брагиной и, подхватив пышную юбку дрожащими пальцами,  умчалась из загса, насухо вытерев щёки… С тех пор я её слёз ни разу не видела.

Жаль, что сейчас бабушки рядом нет… Уж она бы нашла для меня слова поддержки.

– Бедняга. Грустно-то как!

Я шумно высмаркиваюсь в бумажный платок, заботливо протянутый мне Пермяковой, и в сотый раз за последний час с тоской гляжу на пса, устремившего остекленевший взгляд в пустоту.

– Не то слово, – только и могу, что кивнуть, устраивая щёку на дружеском плече. – Куда его теперь? Снег же кругом…

– В ветстанцию нужно везти, кремировать. Вера на днях у дороги сбитого дворика нашла, говорит больше часа яму выкопать пыталась, а результата ноль. Так в снегу и закопала…

В снегу… От одной мысли, что Тошка всю зиму проваляется в каком-то сугробе, меня бросает в дрожь. Даже устроившиеся в ногах кошки не греют – мурашки всё равно бегут по спине. 

Нельзя с ним так. Он ведь у меня первый! Едва родители вручили мне ключи от отремонтированной бабушкиной двушки, так сразу его и пригрела. Немолодого, плешивого, идущего в комплекте с запущенным гельминтозом и ушным клещом… Месяц убила на поездки к ветеринарам, а когда собачья шерсть заблестела и он наконец начал походить на довольного жизнью питомца, выдохнула. И сразу мысль в голове родилась – а почему бы и другим не помочь? Один чёрт заботиться больше не о ком – я тогда только техникум окончила, решила удариться с головой в карьеру.

– Не надо в снег. Лучше с утра, перед работой… Тань, - смотрю на блондинку, отпрянув от её мягкого ангорового свитера, и испуганно вскрикиваю. – А ночью как же?

Сердце и так вот-вот от грусти разорвётся, а если ещё и дома его оставлю, точно прореву до рассвета, разглядывая любимую поседевшую морду.

– На балкон, – бросает и тут же закусывает губу. – Забыла, у тебя же его нет.

Тошно-то как. Ни балкона нет, ни пса… Даже четыре подопечные кошки, рассевшиеся кто куда, не в силах прогнать сгустившиеся в душе тучи. Одинокая я. Теперь точно – с ними я тоже рано или поздно попрощаюсь.

– О, в гараж ко мне отнесём! И ехать всего ничего, и холодно там, как в морозилке, – тем временем находится Пермякова и уже уверенно подскакивает на ноги, всем своим видом показывая, что готова выдвигаться прямо сейчас. Правда, через мгновение уже садится обратно.

– Чёрт, я же забыла! У меня Янка на восемь записана, и не перенести… Сань, сама справишься? Новый год на носу, мне любая копейка будет не лишней... Или, – заметив, что губы мои вновь начинают дрожать, девушка хватает меня за руку, – до одиннадцати подождёшь? У неё волосы короткие, за три часа точно управлюсь.

Три часа… Для меня каждая минута тянется целую вечность, а она предлагает такое...

– Нет. Ключи давай.

Я решительно встаю, обтираю взмокшие ладошки о плюшевые пижамные штаны и, силой воли заставив себя отвернуться от Тото, тянусь за свитером. Лучше прямо сейчас, пока окончательно не расклеилась. Я же наперёд знаю, как будет: Таня уйдет, кошки разбегутся по углам, я отыщу мобильный, наберу заветные цифры, но так и не осмелюсь нажать на кнопку вызова… И моё горе увеличится в разы, разобьёт тело на миллионы осколков и рассеет их по холодной пустой кровати. Как никогда пустой - спала я в обнимку с Тотошкой.

– И какой хоть он, гараж твой?

– Красный, – подруга вручает мне холодную металлическую связку и сбивчиво объясняет, как добраться:

– Только, Саш, там не чищено. Я после отъезда отца раза два там бывала, и то летом.

– Разберусь, – накрываю бедолагу простынкой, несколько раз обмотав её вокруг остывающего тельца, и прижимаю к груди, отчаянно мечтая проснуться. Или его разбудить – чтоб перестал притворяться спящим и наконец громко залаял, недобро глянув карими глазами на натягивающую пуховик Пермякову. Ведь невзлюбил он её, ревновал меня, что ли?

-А я закончу и отзвонюсь. Хочешь, вино откупорим?

– Нет, – качаю головой, выпуская подругу в подъезд, и, щёлкнув дверным замком, вяло улыбаюсь:

– Лучше водку. С соком.

* * *

           Зима в этом году выдалась на редкость морозная. К середине декабря деревья покрылись прочной коркой белоснежного инея, а каждый выдох непременно сопровождался густым облаком пара.

Я не мерзлявая, но сейчас в плюшевых домашних штанах отстукиваю зубами, коченея в холодном салоне непрогретой машины. Или от мысли, что в багажнике, укрытый старой посеревшей простыней, неподвижно лежит мой пёс, тело бьёт озноб?

           С черепашьей скоростью плетусь по укатанной колее в самый конец тихого окутанного мраком гаражного кооператива и страстно желаю, чтобы на соседнем сиденье вздыхал Васнецов. Хмурился, причитая, что я совсем тронулась умом и этот зоопарк в моей квартире сидит у него в печёнках, но обязательно держал мою ладошку в своей. Поглаживал большим пальцем холодную кожу, а чуть позже, и сам устав от своего ворчания, тепло улыбнулся:

– Не кисни, малыш.

           Может зря я такая упёртая? Полгода вместе, не пойми кто друг другу – друзья, любовники, пара… А я так и не завожу разговор, убеждённая, что он сам должен внести какую-то ясность. Не звоню первой, не пишу смс с дурацкими смайликами и слащавыми пожеланиями спокойной ночи, а стоит ему очутиться на моём пороге изо всех сил разыгрываю безразличие, с трудом сдерживаясь, чтобы не повиснуть на его шеи. Лишь приветливая улыбка и слабый наклон  головы, чтоб входил. Одним словом дура!

Я торможу у красного гаража, по всем параметрам подходящим под Танины описания, и, поддавшись порыву, снимаю блокировку с мобильного. Один раз можно побыть слабой и беззащитной женщиной – попросить его приехать, наплевав на еженедельный пятничный боулинг с друзьями, и хотя бы в порядке исключения стать для меня кем-то постоянным. Не тем неконтролируемым вихрем, что внезапно врывается в мою жизнь, воруя страстные поцелуи, а мужчиной, рядом с которым я смогу строить планы на будущее. Со свадьбой, детьми и субботними ужинами у моих стариков… Разве не заслужила почувствовать его своим хотя бы на одну ночь?