Англия, город на большой реке, июнь 1215 года

Поначалу казалось, что им обоим нужен один и тот же петух, но, понаблюдав некоторое время, он понял, что ее интересует совсем не петух.

Джейми притаился в тени здания из шершавого камня, которыми застроена Чип-стрит, и заметил птицу просто потому, что ее рассматривал священник, а Джейми как раз его и разыскивал. Только оказалось, что это просто какой-то жалкий викарий, а ни тот ни другой не был целью его поисков.

И целью поиска девушки – тоже: ее взгляд скользнул в сторону без всякого интереса.

Они оба, прячась в немощеных переулках на противоположных сторонах улицы, наблюдали за праздником на рыночной площади.

В сумеречном небе начали скапливаться облака, над землей поплыла вечерняя дымка, окутывая торопливо шагавших по темнеющим улицам людей. Джейми повернул голову, чтобы не выпускать девушку из вида. Накинутый на голову капюшон, почти неподвижная поза свидетельствовали о том, что она кого-то выслеживает, – как и место, где стояла: у незажженного фонаря.

Следовало в этом разобраться.

Окинув быстрым внимательным взглядом шумную замусоренную рыночную площадь, он, не привлекая внимания, покинул свой переулок и направился к укрытию незнакомки. Обойдя квартал, он подошел к ней сзади, пристально всматриваясь вперед, туда, где закрывались ярмарочные ларьки, уступая место другим – как правило, диким – развлечениям ночного города и дождю.

– Ну что, нашли? – тихо спросил Джейми.

Она подпрыгнула на фут в воздух и отскочила в сторону, а затем быстро, грациозным движением выпрямилась, слегка коснувшись стены дрожащими пальцами изящной руки.

Все, что он мог видеть в ней, было темным.

– Прошу прощения, – отозвалась она ледяным тоном, и ее брови, маленькие иссиня-черные коромысла на высоком бледном лбу, обрамленном темным капюшоном, с подозрением опустились, а рука скользнула в складки накидки.

У нее есть оружие. Это… требует внимания.

– Вы уже нашли свою? – указал он кивком в сторону толпы.

– «Свою» – что, сэр? – В полном недоумении она отступила и наткнулась на стену.

Даже несмотря на замешательство, она продолжала всматриваться в толпу, быстро окидывая взглядом и оценивая всех целиком и каждого в отдельности. Точно так же, как делал он сам, когда кого-то разыскивал.

– Свою цель. Кого вы разыскиваете?

– Я пришла за покупками. – Она переключила все свое внимание на него.

– Сделки здесь давным-давно не заключают. – Он прислонился плечом к дальней стене, как бы говоря своей расслабленной позой: «Я не опасен», – потому что незнакомка могла представлять опасность. – Вам следовало бы поговорить с лавочником.

Она устремила на него пристальный взгляд темно-серых выразительных глаз, а затем, очевидно приняв какое-то внутреннее решение, вытащила руку из накидки и снова отвернулась к толпе.

– Быть может, я спасаюсь от своего мужа и его ужасного нрава. А теперь уходите.

– И насколько ужасным может быть его нрав?

– В гневе он страшен! – Свои слова незнакомка сопроводила взмахом маленького кулачка.

Джейми по ее примеру окинул взглядом толпу.

– Хотите, я убью его ради вас?

Из-под темного капюшона, покрывавшего ее голову, раздался тихий мягкий смех, показалось бледное лицо и несколько длинных черных завитков.

– Как по-рыцарски: все просто, – но ведь я не сказала, что спасаюсь от мужа, – просто, что такое возможно.

– А-а. Тогда, вероятно, могла быть и другая цель?

– Быть может, воровать петухов?

Вот оно что: значит, она осознает, что любой наблюдающий за ней думает, будто ее интересует петух. В таком случае у него нет особых поводов для веселья: женщина, которая чувствует, что за ней наблюдают, опасна.

Повернувшись, он обвел взглядом площадь, куда, по слухам, отец Питер должен прийти на встречу со старым другом, раввином. У Джейми были подробные инструкции, начинающиеся с того, чтобы «схватить тупоголового священника», и заканчивающиеся тем, чтобы «доставить его ко мне», – безжалостный королевский ультиматум блистательному просветителю и пропагандисту, который отказывался от предыдущих приглашений. Но ведь в эти дни очень многие отклоняли приглашения, поступавшие от короля Джона, потому что часто о тех, кто их принимал, потом не было ни слуху ни духу.

Джейми внимательно осмотрел площадь. Вышеупомянутый петух находился в одной из клеток, стоявших друг на друге, и в каждой расхаживали с важным видом петухи. Всеобщее внимание привлекала самая верхняя, куда поместили это изумительное создание.

– С зелеными перьями в хвосте?

Она кивнула, и это было так естественно, словно таиться в переулках и обсуждать кражу птицы – самое обычное дело.

– Симпатичный. Вы часто воруете?

– А вы?

– Постоянно.

– Вы лжете. – Она повернула к нему бледное лицо с серыми холодными и пронизывающими глазами.

– Возможно. Во многом, как и вы.

Какое ему дело? Она не цель и не препятствие к достижению цели, а значит, вне круга его интересов. Но что-то в ней предупреждало: будь начеку. Он так и делал.

– Мы должны быть честны друг с другом? – Ее изящная темная бровь слегка изогнулась дугой. – Я этого не понимаю.

– Нет, и не поймете. – Он снова вместе с ней принялся рассматривать толпу, но признаков появления священника не обнаружил. – Вы не часто посещаете столь людные места, как это. Я, напротив, постоянно кучкуюсь с бандитами, ворами и им подобными – ведь именно они и заполняют такие щели, как этот переулок, – поэтому знаю лучше.

Краем глаза он заметил, что девушка улыбнулась.

– А-а. Наставник. Как раз для меня. – Она помолчала. – Кучкуетесь? Как интересно.

– Например, вокруг костра.

Она засмеялась чуть слышно, и он удивился тому, что ему это было приятно, как и ее настойчивость. Он редко получал удовольствие.

Несколько секунд, что они провели в молчании, их странно сблизили – почти подружили.

Перед ними катилась настоящая людская река в приступе безумия или, скорее, ликования, но все равно своего рода сумасшествия. Неминуемо надвигалась гражданская война, на улицах от Дорсета до Йорка в воздухе витало ощущение праздника, необузданного разгула веселья, делавшего людей безрассудными – и пьяными, а после полуночи веселье превратится в неистовство. Так всегда бывало. Все королевство было как в лихорадке, разгоряченное и возбужденное, пылающее от болезни.

– Уверена, мне следует бояться вас, – тихо произнесла она.