Ничто не предвещало дурного.

Гвендолин перебирала свой скромный гардероб, размышляя о том, что он безнадежно отстал от моды. Иногда в пансион попадали журналы, так что сей прискорбный факт был достаточно очевиден. Но для того, чтобы встретиться с подругами, которым, как и Гвен, вот-вот предстояло покинуть пансион, годился любой из нарядов. К счастью девушек, в последнее время из-за приближающегося выпуска требования к старшим ученицам упростились, и, вместо того чтобы, зевая, сидеть на занятиях, те могли спокойно собраться в предназначенной для проведения досуга общей гостиной, поболтать и помечтать о грядущем, которое пока рисовалось далеко не в темных тонах.

Гвендолин уже стояла в дверях, когда ей доставили письмо.

«От дядюшки!» — обрадовалась она и тут же распечатала конверт, надеясь обнаружить внутри хрусткую купюру. Купюра действительно наличествовала, однако вместе с деньгами в конверте лежало письмо, прочитав которое потрясенная Гвен вскрикнула. Уж чего-чего, а такого она от опекуна не ожидала — во всяком случае, столь скоро.

«Гвендолин! — гласило послание, написанное мелким экономным почерком. И никаких тебе „милая Гвен“ или „дорогая племянница“. — Ты уже совершеннолетняя и получила достойное образование, на которое я, надо заметить, не поскупился. В последнем письме ты заявила, что собираешься возместить мои убытки, связанные с твоим обучением, и поступить на службу гувернанткой или учительницей. Не могу позволить позорить меня. Я считаю, что каждая девица, пока в ее голове не завелись ненужные мысли или, упаси высшие силы, пустые мечтания, должна выйти замуж. Что ты и сделаешь в ближайшее время. Жениха я уже подыскал. Он довольно богат и знатен, если тебя интересует его положение. К тому же твой будущий супруг настолько благороден, что даже отказался от приданого, которое я собирался тебе выделить».

Девушка всхлипнула. Рука с зажатым письмом безвольно свесилась с подлокотника кресла, на которое Гвендолин, пораженная внезапным известием, рухнула. После этого известия все ее любовно выпестованные мечты превращались в ничто — как клочки бумаги, которые сгорают в пламени, становясь пеплом.

— Нет! — произнесла вслух Гвен, поднимаясь на ноги. — Я не дам такому случиться! Я что-нибудь придумаю и непременно выкручусь!

Она выбежала в коридор и тут же столкнулась с возвращавшейся в их общую комнату соседкой. Идея возникла мгновенно! Гвендолин нетерпеливо увлекла подругу в спальню, закрыла дверь и для надежности приперла стулом, чтобы их не застали врасплох за крамольной беседой.

— В чем дело? — Соседка недоумевающе захлопала глазами.

— Прочти! — Гвен сунула ей под нос изрядно помятое письмо. — Вот что я сегодня получила!

— О, мои поздравления! Какая удача! Ты скоро станешь невестой, и тебе совсем не придется работать!

— Удача? А меня он спросил?

— Но, Гвен… — растерянно произнесла подруга. — Я думала, ты рада. Любая обрадовалась бы на твоем месте!

— И ты? — прищурилась Гвендолин.

— Конечно!

— Отлично, тогда займи мое место!

— Что?!

— Посмотри, как все замечательно складывается, — принялась уговаривать ее Гвен, все больше приходя в восторг от того, как вовремя появилась у нее эта идея. — Дядя не навещал меня ни разу и понятия не имеет, как я выгляжу. А еще у нас почти одинаковые имена — ты Гвенда, а я Гвендолин. Потому мы неизбежно обернемся, когда нас позовут.

Должно быть, воспитательнице, когда-то поселившей девушек вместе, это казалось забавным. Да и внешне они походили друг на друга. У Гвендолин, хрупкой и невысокой, было милое личико, еще не утратившее детской округлости, каштановые с рыжеватым отливом волосы, светлые глаза и россыпь веснушек на щеках. Гвенда переросла подругу на дюйм, волосы ее были немного рыжее, фигура — чуть плотнее, а глаза — карие, но эти отличия — сущие мелочи, особенно для того, кто никогда не видел ни одну из них.

— Ты сама сказала, что не отказалась бы от такого письма! — продолжала убеждать Гвендолин. — Вот я и предлагаю поменяться. Ты под моим именем отправишься к дяде и выйдешь замуж за его кандидата, а я под твоим — поеду туда, куда тебя отправили работать. Ты же мне все уши прожужжала, как тебе не хочется работать учительницей и возиться с сельской ребятней!

— Ты сошла с ума! — испуганно выпалила Гвенда. — Твой дядя догадается и выставит меня вон!

— Не догадается! Мы так долго прожили в одной комнате, что ты все про меня знаешь. У нас даже почерки похожи, да и не зря мы учились копировать подписи друг друга.

— Но почему ты сама не хочешь ехать?! — всплеснула руками подруга.

— Я не думала выходить замуж так рано. Сначала собиралась поработать. И самое главное — если я стану чьей-то женой прямо сейчас, не закончу свою книгу.

— О-о-о! — Гвенда закатила глаза. — Так и знала, что ты это скажешь!

— Супруг может решить, что написание романов — недостойное для женщины занятие. И потребует, чтобы жена сожгла рукопись, чего я просто не переживу! А еще я уверена, что ни один мужчина, даже самый богатый и знатный в королевстве, не сравнится с моим героем!

— Гвендолин Фолстейн! — закричала Гвенда. — Твой герой — ненастоящий! Он никогда не пригласит тебя на танец и уж тем более не поведет к алтарю! Все закончится тем, что ты останешься старой девой, а если твою историю возьмут в печать, даже имени твоего на обложку могут не поставить! Попомни мое слово!

— Ну и пусть! Зато ты будешь счастлива! Только представь, Гвенда Грин, сейчас ты на пороге невероятной удачи и сама можешь выбрать свою судьбу: стать сельской учительницей или женой обеспеченного человека. Ну же, соглашайся!

— Кажется, теперь и я начинаю сходить с ума вместе с тобой…

— Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Я буду хорошо работать, вот увидишь! Стану жить просто, тихо и спокойно, а долгими вечерами буду дописывать книгу. И, конечно же, мы станем обмениваться письмами.

— Так вот оно какое — искушение! — прошептала Гвенни, прижимая ладони к раскрасневшимся щекам. — А я-то думала, про него только в романах пишут. О, Гвендолин, скажи, что ты пошутила!

— Я совершенно серьезна, — заверила ее Гвен. — Не упускай свой шанс! Сама знаешь — у покровительницы удачи волосы летят впереди нее, а не сзади, так что, догоняя, за них не ухватишься, поздно будет!

— А если жених — настоящий альд?

— Вполне возможно.

— И молод, и хорош собой?

— Не исключено.

— Но ты все равно от него отказываешься?

— Зато ты можешь согласиться! А если… Если тот мужчина окажется каким-нибудь ужасным чудовищем, обещаю, я приеду и расскажу правду. Но, надеюсь, все сложится хорошо, и ни ты, ни я даже думать не станем о том, что могли бы идти каждая своим путем. Мы перехитрим судьбу, Гвенни!