Сказано это было таким тоном, что разбойникам Гвен не завидовала. Но, впрочем, и не сочувствовала. Все, чего она хотела, — скорее убраться подальше и, хоть никто и не думал ее останавливать, боялась даже оглянуться, а когда наконец увидела сквозь поредевший лес деревню, припустилась бегом.

— Словно призраки следом гнались! — прокомментировала ее возвращение Талула. — На вас лица нет! Вас кто-то обидел?

— Все в порядке, — нервно отмахнулась Гвен. — Приготовь чай! Только не предлагай больше те черствые булочки, их нужно скормить птицам!

О своей необычной находке она вспомнила уже после ухода служанки. Разглядывая каменный шарик, Гвендолин чувствовала исходящее от него тепло. Словно она сжимала в ладонях кусочек солнца, но ласковый, не обжигающий. Должно быть, какая-то магическая штука, но для чего она?..

Воспоминания, как обычно, пришли без предупреждения. Нахлынули волной, сбили с ног. Стало тяжело дышать, точно чьи-то холодные пальцы стиснули ее сердце.

…Просторная темная комната — несмотря на то что в доме не бедствуют, свечи все равно экономят. Тяжелые занавески из плотной жесткой материи пахнут пылью. За ними прячется девочка в коротком платье с оборками. Волосы заплетены в косу, перевитую голубой ленточкой. Ладошки все еще пощипывает от ударов линейкой.

— Бездарность! — Слова — как удар кнута. — И это моя дочь? Недоразумение! Ошибка природы!

— Успокойся. — Второй голос звучит размеренно, но за мягкой интонацией пробивается беспокойство.

— Я потратил целый день на то, чтобы хоть чему-нибудь ее научить, но нет! Я не ошибся. В ней нет ни капли магических способностей, ни малейшей искорки дара!

— Способности могут проявиться позже.

— Уверен, такого не случится. Ты ведь помнишь? Я в ее возрасте…

— Ты — другое дело.

— Почему мой сын, мой наследник, умер? Почему не стало моей жены? Почему их нет, а она выжила?

— Не говори так. Малышка не виновата в слабом здоровье матери и в том, что в город пришла эпидемия, убившая ее брата. Не виновата она и в том, что у нее оказался иммунитет к болезни.

— Больше не хочу ее видеть.

Занавески колются, но маленькая Гвен утыкается в них лицом и плачет навзрыд, больше не беспокоясь о том, что ее могут обнаружить в ненадежном укрытии. Кажется, если она умрет прямо здесь и сейчас, отец не станет горевать. Более того — вздохнет с облегчением…

Воспоминания ушли. Гвен в слезах сидела на краешке жесткой кровати. Разжав пальцы, она наблюдала за тем, как упавший шарик медленно катится по полу и останавливается в углу. Затем вытерла щеки и подняла шар. Золотистые огоньки в нем, казалось, засияли ярче и стали напоминать звезды, вспыхивающие и гаснущие на ночном небе. Девушка спрятала находку в шкатулку с украшениями. Пока не найдется более подходящего места, лучше ему полежать здесь.

Склонившись над привязанным к стулу человеком, Эмрис Торнбран всмотрелся в бледное лицо с потухшими глазами и раздраженно цыкнул. До чего нежные, оказывается, эти разбойники! А ведь он их и пальцем не тронул, так — слегка «пощекотал» магией! Первый лишился сознания почти сразу же, второй продержался достаточно, чтобы ответить на все вопросы, но рассказал не так уж и много. А хуже всего, что после этого рассказа Эмрис чувствовал себя дураком. Кинулся за бродягами, приставшими к какой-то девице, а поймал, как выяснилось, воров. И обокрали воры не кого-нибудь, а самого же альда Торнбрана. Причем об этой краже он мог и не узнать, как не подозревал о том, что в замке хранится этот шар: дядюшка Сайлас оставил в наследство столько хлама, что всего не упомнишь. Но кому-то этот хлам вдруг настолько понадобился, что он нанял людей, пытаясь выкрасть вещицу.

— Нужно сообщить в Службу правопорядка, — сказал альд Торнбран слуге. — Но только о проникновении в замок, а не о краже. Не хочу выставлять себя на посмешище перед законниками.

— Но ведь тогда их, — Джером кивнул на скрученных преступников, — почти тут же отпустят. Отделаются неделей наказания, если за ними не числится других проступков.

— Этого я и хочу.

Назвать нанимателя воры не могли, на условленную встречу уже опоздали, но, быть может, тот сам решит их найти, когда они окажутся на свободе? Правда, сначала нужно отыскать девицу, которая, по словам разбойников, подобрала шар. То-то эта бледная овечка так странно себя вела! А он даже имени ее не узнал.

— Ничего, — зло прошептал маг, с хрустом сгибая и разгибая пальцы. — Никуда эта красотка от меня не денется, кем бы она ни была.

Ошибкой считать, что Эмриса Торнбрана можно оставить в дураках. И кому-то предстояло жестоко поплатиться за эту ошибку.

На следующее утро Гвен велела себе забыть о случившемся накануне, ведь наступил день рождения Джесмин и на праздник надлежало явиться в соответствующем настроении. Правда, сделать это было не так просто, как сказать, но она старалась. Выбрала из привезенных книг толстый сентиментальный роман, завернула в красивую бумагу и приложила открытку ручной работы, делать такие их научили в пансионе. Привычное унылое платье сменила на самое нарядное — из шуршащей зеленой тафты, украшенное фестонами по подолу. Завила волосы локонами, промучилась с прической почти час, несмотря на помощь Талулы.

— Вы просто куколка! — восхитилась полученным результатом служанка. — Проходу от парней не будет! Чего доброго, еще затмите Джесмин. Она вам этого не простит!

В шутках Талулы слышалось предостережение, но, явившись в дом старосты одной из первых, Гвен тут же угодила в объятия виновницы торжества и ее матери, и ни та, ни другая не выказали ни малейшего намека на недовольство или ревность. Подумалось, что это оттого, что они обе добры к ней, а еще потому, что обаяние Джесмин не затмить новым платьем и прической.

Если кто и ревновал, так это другие приглашенные на праздник девушки, ведь за ломившимся от угощения столом именно чужачке-учительнице досталось место рядом с именинницей. Но отнюдь не завистливый шепоток смущал Гвен. Джесмин удалось заманить на торжество молодого человека, который был в числе музыкантов, игравших под окнами школы. Вблизи он выглядел немного старше, да и оделся нарядно. Вышитый бежевый жилет, подобранный в тон шейный платок. Длинноватые для мужчины русые волосы аккуратно причесаны — видно, что тщательно собирался, готовясь отправиться в гости. Но сильнее всего привлекали внимание глаза цвета небесной лазури, казавшиеся еще светлее из-за контраста с темными густыми бровями, по изгибу которых так и хотелось провести кончиком пальца.

Поймав себя на неподобающих мыслях, Гвендолин отвела взгляд. И кто только придумал посадить их друг напротив друга? Джесмин, не иначе.

— Ты ничего не ешь, — шепнула та, коснувшись руки Гвен. — Салат я сама приготовила. По рецепту из кулинарного журнала. Журнал по моей просьбе доставили из города. Там написано, что такие кушанья подают на стол самой королеве! А еще у нас есть апельсины! Их привезли по железной дороге! Представляешь? Ты когда-нибудь ездила на поезде?