Сгущались сумерки, и Джесси поспешила в погреб для хранения летних овощей, вырытый позади хижины. Ощущение полного одиночества не давало ей отойти даже на несколько шагов в сторону от своего жилища. Холмистая прерия простиралась вокруг вплоть до отдаленных возвышенностей. Испытывая тягостное чувство, будто чьи-то глаза следят за ней, девушка в который раз оглянулась, прежде чем положить свою ношу на землю. Высвободив руки, надо было управиться с засовом.

На мгновение Джесси онемела – засов на двери оказался отодвинут. В беспокойстве она стала себя убеждать, что от усталости совсем забыла, что отпирала дверь погреба чуть раньше. И потом – здесь же совершенно никого нет. Вот глупая, подумала Джесси, боишься неизвестно чего. И все же от необъяснимого страха волосы зашевелились у нее на голове. Ах ты, трусиха несчастная, критически подбодрила себя Джесси, взяла в охапку овощи и вошла в погреб.

Не успела она ступить и двух шагов в прохладной сырой темноте, как ноша ее опрокинулась – прямо перед нею возникли две руки: одна сгребла ворот рубашки, другая накрыла рот. Тесно прижатая к потному худому телу, поднятая кверху так, что ноги оторвались от земли, девушка могла лишь слабо трепетать в руках незнакомца. Несмотря на оглушительный страх, она уловила стон, вырвавшийся у пришельца, и почувствовала, как что-то теплое и липкое потекло по сжатым пальцам. Жадно ловя ртом воздух и выбиваясь из-под рук, перехвативших дыхание, Джесси боролась с наплывавшими головокружительными волнами беспамятства, которые грозили захлестнуть ее.

– Черт побери, парень, не шебуршись. Я тебя не обижу.

Эти слова, сказанные убедительно, но чуть ли не шепотом, сразу успокоили девушку. Но паника снова овладела ею: то ли от страха, то ли от теплого дыхания, овевавшего щеку, – в точности она не могла сказать. В его голосе слышались усталость и боль, но прежде всего Джесси подумала о себе: надо спасаться!

Несмотря на обещание не обижать ее, свою хватку он не ослабил. Лихорадочно пытаясь подавить панический страх, от которого перехватило горло, Джесси вдруг почувствовала, что падает вместе с державшим ее человеком на земляной пол погреба. О Боже мой, вспыхнула в ее сознании мысль, только не это! Теперь она была прижата к твердому полу упавшим на нее незнакомцем. Конечно, он хотел напасть на нее. Джесси приготовилась дать отпор, во что бы то ни стало не допустить, чтобы ею овладели насильно. На удивление, ей удалось легко освободиться от бесчувственного мужского тела, давившего сверху. Не медля, не пытаясь выяснить, почему он снова не схватил ее, Джесси вскочила и выбежала из погреба – никогда раньше не удавалось ей так быстро закрыть неподатливую дверь.

Откинулась на нее спиной, подалась вперед, упершись руками в колени, большими глотками вдыхала свежий вечерний воздух. Ее сердце, чуть не выпрыгнувшее из груди, снова встрепенулось, когда, открыв глаза, она увидела на своей руке кровь.

– Добрый вечер, сынок. Что-нибудь случилось?

Джесси вскинула голову и ужаснулась: перед нею полукругом выстроилось несколько всадников, возникших из сгущавшейся темноты. Человек восемь-девять – мелькнула догадка – вооруженные до зубов, покрытые пылью и грязью после долгого пути верхом. Возникло предвзятое чувство, что уже приходилось где-то их видеть. И тогда они ей тоже не понравились. В любом случае, думала она, в погребе я чувствовала бы себя в большей безопасности.

Заметив их пристальное внимание, Джесси в глубине души порадовалась, что на ней отцовские штаны, рубашка и шляпа – слишком для нее большие, но зато скрывавшие женственные формы и длинные черные волосы. Неудивительно, что они приняли ее за мальчика. Джесси поглубже натянула старую широкополую отцовскую шляпу, закрывая лицо, и покрепче завязала ее под подбородком. Просто поразительно, как она не потеряла шляпу во время схватки в погребе.

– Кто вы? Что вам надо? – спросила выпрямляясь и стараясь придать голосу более низкие ноты.

Мужчины задвигались в своих седлах, и Джесси увидела, как они обмениваются непонятными для нее взглядами. Наконец тот человек, что заговорил с нею первым, наклонился с винтовкой в опущенной руке и сказал:

– Это специальный отряд шерифа, парнишка. Твой отец где-нибудь здесь?

– Вот где мой отец, – ответила Джесси, указывая на свежую могилу неподалеку от хижины. – Рядом с моей матерью.

Старая могила находилась неподалеку от новой. Всадники посмотрели в сторону могил, а Джесси быстро сглотнула горячие слезы, набежавшие на глаза. Она не хотела выглядеть слабой перед этими мужчинами.

Видя, что они отвлеклись, девушка вынула из кармана рубашки платок и поспешно стерла с руки кровь. Засовывая платок обратно, она вдруг поняла, почему эти люди показались ей подозрительными. Нет, это не люди шерифа. Единственные представители власти здесь на обходной дороге на Цимаррон – солдаты форта Кэмп-Николс, те, что защищали караваны фургонов, направлявшиеся в Санта-Фе. Так кто же эти на самом деле? И почему такие знакомые?

Их взгляды снова встретились, и Джесси лихорадочно подумала, кем мог быть человек, забравшийся в ее погреб, – одним из членов этой шайки? Они стреляли в него? Почему стреляли? Должна ли она сказать им о нем или нет?

– Сочувствуем твоему горю, сынок. Но боюсь, добавим неприятностей. Мы преследуем одного раненого преступника, который скрывается где-то поблизости. Нужно поймать его и передать в руки правосудия, – всадники сопровождали эти слова смешками и фырканьем, которые быстро пресек жесткий взгляд главаря.

Острое чувство опасности пронзило Джесси. Она мгновенно поняла, что эти люди убьют истекающего кровью в ее погребе раненого, если выдать его им. Они явно лгали и были похожи на свору диких псов. Сама не зная почему, Джесси решила разделить судьбу с раненым незнакомцем. Он сказал, что не причинит ей зла. Она чувствовала, что может верить ему точно так же, как не смела доверять тем, кто стоял перед ней.

Придя к такому мнению, Джесси решила отделаться от них, и как можно скорее! А потом позаботиться о раненом незнакомце, запертом в погребе.

– Я здесь не видел никого, кроме вас, – уклоняясь от истины, проговорила она, и голос звучал низко и уверенно. По ее спине и между грудями бежали струйки пота, когда всадники оглядывались вокруг и обменивались репликами. Прижав руки к бокам, она так сильно стиснула кулаки, что заныли ладони. Джесси украдкой бросила взгляд на свои руки и облегченно вздохнула: большую часть крови удалось стереть, а та, что осталась, засохла и стала коричневой, можно принять за грязь.

– Так ли это? – усомнился главарь, откидывая шляпу на спину и подняв бровь.

«Он не верит мне», – подумала Джесси и оцепенела, ожидая, что сейчас они набросятся на нее и убьют, а потом – и человека в погребе. Но, как ни странно, они этого не сделали, однако, от следующих слов главаря удивление превратилось в страх: