Я много раз выходила замуж. И каждый разнеудачно. Но, очевидно, раз начав, трудно остановиться. Мой первый муж былхудожник. После развода он получил однокомнатную квартиру, а мне оставил своегосына от первого брака Аркадия. Мой второй супруг оказался дипломатом. Ему послеразвода досталась машина, а мне маленькая собачка дворянских кровей по кличкеСнапик. К третьему мужу отошла дача, я же приобрела кошку Клеопатру с тремякотятами. Четвертое замужество принесло мне девочку Машу. ЧетырнадцатилетнийАркадий был страшно недоволен:

– Ну ладно бы хоть приличную собакуподсунули, а то годовалого младенца, да еще девчонку.

Больше замуж я пока не выходила. Собираласьеще раза три, но экс-супруги и их нынешние семьи были против. Представленные имкандидаты не пришлись к нашему двору. А «двор» у нас большой – все мои мужья,их жены, дети от разных браков, бывшие мужья жен… Когда-то мы никак не моглиобъяснить нашим разновозрастным детям, почему Аркашин папа женат на маме Наташии кем же им приходится Гоша – сын бывшего мужа Наташиной мамы… Поэтому в одинпрекрасный день, посоветовавшись, мы пресекли вопросы, объявив им, что мы вседяди и тети, а они – племянники. Все друг другу племянники, и точка. С тех порнедоразумений больше не было. Изредка появляются новые племянники, и это уженикого не удивляет.

Живем мы с Аркашей, его женой Олей, Машей,кошкой Клеопатрой, белой крысой Фимой в большой пятикомнатной квартире снеобъятными коридорами. Получили мы эти царские апартаменты, объединив мою двухкомнатнуюи доставшуюся Оле от родителей трехкомнатную квартиры. Как мы обменивались,переезжали, делали ремонт – отдельная сага, мое перо не способно воспеть этотпроцесс.

Жить бы нам да радоваться в отремонтированныхнаконец комнатах, но тут-то и приключилась эта невероятная поездка в Париж.Оглядываясь назад, я понимаю, что вся эта история началась семь лет назад.

Как раз накануне Нового года я задержалась наработе. Многие студенты бегут сдавать зачеты в канун праздника, рассчитывая наблагодушие преподавателя. Я оправдала их ожидания и, поставив пятокнезаслуженных зачетов, быстро засобиралась домой. Мои родные уже трижды звонилина кафедру. Первый раз Аркадий мрачно сообщил, что продуктов нет и он открыл наужин единственную банку шпрот. Второй раз он еще более мрачным голосомвозвестил, что, пока отрывал Машку от телевизора, вечно голодная Клеопатрасъела всю банку подчистую. Третий звонок был уже от Маши.

– Мамочка, – звенела она втрубку, – Клепочке очень плохо, она все время сидит в туалете, а Аркадийговорит, что это шпроты ищут выход. Мамочка, она не умрет?

Успокоив ее и пообещав купить лекарство, ястала лихорадочно искать сумочку. Уже собравшись, заметила, что наша лаборанткаНаташа спокойно сидит за своим столом.

– Наташа, – спросила я ее, – апочему ты не идешь домой?

Наташа замялась, а потом вдруг неожиданноразрыдалась. В промежутках между всхлипываниями она сообщила, что развелась смужем и бывшая свекровь выставила ее на улицу. Поэтому спит она пока нараскладушке на кафедре, а что будет дальше, не знает. Жить на кафедре ей ужаснонадоело, да и страшно по ночам – в темных аудиториях все время что-товорочается…

– Ну ладно, – прервала я ее, –собирайся, поедешь ко мне.

Наташка быстро схватила пальто – она явнобоялась, что я передумаю. По дороге мы купили немного еды и лекарство для Клепыи поэтому домой ввалились уже в начале десятого. Встретили нас злой Аркадий изареванная Маня.

– Мамочка, – кричала Маруся, –она умирает!

– Не реви, – сказала ейНаташка, – кошки от обжорства не мрут. Ей надо попу в ванне вымыть илекарство дать.

С этими словами она сунула свое пальто Аркадиюи схватила Клеопатру.

– Иди в ванну, – приказала онаМане, – и давай полотенце.

Маруся понеслась по коридору, Наташка за ней.Раздался плеск воды, кошачий вой, радостный детский визг. Повеселевший Аркадийпобежал в кухню ставить чайник, а я пошла спокойно переодеться. Когда черездвадцать минут, удивленная тишиной, я появилась на кухне, вся моя семьявосседала за столом.

– Она умеет делать предсмертныеблинчики, – завопила Маня, – очень вкусные!

– Господи, почему же предсмертные? –испугалась я.

– А это такой быстрый рецепт, –усмехнулась Наталья, – вот уже умирать собралась, десять минут до смерти,так успеешь их сделать…

Блинчики были вкусные, собака, кошка,очередные котята и Фима толпились около плиты. Масло ворчало, чайник шипел.Казалось, Наташка всегда была здесь.

И мы стали жить все вместе. Уже через три днямы не могли понять, как можно было существовать без Наташки. В холодильникезавелась еда с диковинными названиями: «Каша рататуй», «Пирог утопленник»,«Мышиное счастье». Спала Наташка на раскладушке в холле, и наша живность,изменив мне, перебралась к ней. Иногда ночью, идя на кухню попить воды, явидела Клеопатру у нее на груди, а Фиму на подушке.

Примерно раз в месяц нас посещали Наташкиныженихи, каждый раз новые. А раз в полгода она исчезала на сутки, потом бледнаяприходила домой.

– Если бы ты со своих кавалеров деньгибрала, – ворчал Аркадий, – мы бы давно дачу построили и машинукупили. Ну, какая тебе разница, все равно у тебя каждый месяц новый мужик.

– Как же я буду деньги брать, –слабо возражала ему обессиленная Наташка, – для этих целей должен бытьсутенер, а где я его возьму?

– А я на что? – возмущалсяАркадий. – Буду вести твои финансовые дела.

Привыкнув к бесконечной череде Наташкиныххахалей, мы не очень удивились, когда один раз нашли у себя на кухне французаГаспара. Я была даже рада его появлению. Одно дело с утра до ночи преподаватьстудентам французский, совсем другое дело говорить с настоящим французом.Первые дни я просто наслаждалась звуками волшебной французской речи и была ввосторге оттого, что мне не надо без конца поправлять его произношение.

Проходили дни, недели, а Гаспар неизменносидел у нас вечерами, познакомился со всеми моими мужьями и помогал Аркадиюписать контрольные по французскому. Правда, очень скоро выяснилось, что пишетон абсолютно безграмотно.

– Я всего лишь инженер на заводе«Ситроен», – робко оправдывался Гаспар. – У меня всегда были отличныебаллы по математике, но вот в правописании я не силен.