– О, мадам, разрешите выразить вам моевосхищение. Я счастлив познакомиться с вашей очаровательной дочерью. Добропожаловать в Париж. Только, пожалуйста, временно на территории аэропортаспрячьте вашу милую крысу!

– И все-таки я был не прав, –вздохнул Аркадий, – Машкин французский оказался кстати.

Довольные, мы вышли из здания аэропорта наплощадь и стали оглядываться по сторонам. Наташки не было видно.

«Вот ведь негодяйка, – подумала я. –Даже здесь опоздала».

В это время красивая высокая рыжеволосаядевушка с визгом кинулась на шею Аркадию.

– Наташа! – ахнула я. – Это ты?

– Я! – кричала возбужденная Наташка.

– Тебя невозможно узнать, – елевымолвил Аркадий. – Половина осталась!

– Это я похудела, – затарахтелаНаталья. – Толстый человек – больной человек!

– И прическа у тебя другая… – протянулаМаша.

– Волосы я покрасила, а все остальноеосталось прежним. А люблю вас всех даже больше, чем раньше, кошечка моя,Клепочка ненаглядная, любименькая, а это кто? – выпалила Наташа на одномдыхании.

– А это моя жена Оля, – сказалАркадий.

– Ну и ладненько, – тряхнула рыжимикудрями наша парижанка. – У меня здесь две машины. В одну сядем я,Аркадий, Оля и Маша. А ты с животными поедешь в другой. Давай сюда! –замахала она руками.

С противоположной стороны площади подкатилатемно-синяя машина. Ее вел светловолосый красавец чуть старше Аркадия.

– Ну, мы пошли, – сказала Наташа, –а ты устраивайся.

Шофер, улыбаясь, открыл мне дверь.

– Какая красивая у вас кошка. Может, онахочет пить? – любезно предложил он.

– Да нет, спасибо, – отказалась я.

Дорога заняла у нас минут тридцать. По дорогешофер любезно рассказывал обо всех достопримечательностях, и, когда мы вкатиливо двор большого дома, я была совершенно им очарована. Возле большого крыльцамашина остановилась, и водитель, открыв дверцу, помог мне выйти. Я наклониласьк перевозке с кошками и замерла от ужаса. По высоким ступеням крыльца бежали –нет, летели – две огромные собаки: питбультерьер и ротвейлер. Я захлопнуладверцу.

– Не стоит пугаться, – заулыбалсямой спутник. – Несмотря на свой свирепый вид, они очень дружелюбны.

– Но моя кошка… – только и смоглапромямлить я.

– О, Банди и Снапунуэль очень любяткошек. Да вы посмотрите сами! – С моих глаз спала пелена ужаса, и яувидела на спине питбуля белую пушистую кошку.

– Знакомьтесь, это Фифина, – сказалшофер. – Она настолько разленилась, что ездит теперь только у Банди на спине.Ино-гда мне кажется, что она управляет им, как конем.

Успокоенная увиденным, я медленно приоткрыладверцу. Собаки тут же всунули морды внутрь.

– Ну, ну, – принялся их успокаиватьшофер, – потом познакомимся!

Послышался визг тормозов.

– Как, вы уже здесь? – закричала уменя за спиной Наташка. – Я же просила не гнать с такой скоростью.

– Но мы ехали не так уж и быстро, –принялся оправдываться шофер.

– Все ты врешь, – напустилась нанего Наташка. – Я сама быстро ехала и то только приехала, а он, нате, ужетут.

– Ну прости, больше не буду, – нылшофер.

«Какие странные взаимоотношения сприслугой», – подумала я, глядя на разозленную Наташку. Судя по лицам моихдомашних, им пришла в голову та же мысль.

– Не будешь меня слушаться – продолжалакипеть Наташка, – так и знай, брошу тебя и найду другого, более молодого икрасивого!

– Постой-ка, – прервал ее крикАркадий, – это что, твой муж?

– Ну да, – сказала Наташка. –Знакомьтесь, барон Макмайер, Жан Макмайер!

Жан ласково заулыбался и протянул Маше руку:

– С приездом, маленькая русскаякрасавица.

– Спасибо, – вежливо ответила та.

– А сколько тебе лет? – неуспокаивался барон.

– Мне двенадцать, а тебе? – ринуласьв атаку Маня.

– А мне двадцать три, – улыбнулсяЖан.

Повисла неловкая пауза.

– Значит, ты младше Аркадия на два года имладше Наташи на четырнадцать лет, – бесцеремонно подвела итогМаруся. – Тогда я буду звать тебя просто Жан. А это правда, что тынеприлично богат?

Жан расхохотался.

– Завтра пойдем покупать тебе подарки, и,надеюсь, ты изменишь свое мнение о неприличии богатства, – сказал он.

Я проснулась от тишины и, открыв глаза, долгоне могла понять, где нахожусь, – меня окружала полнейшая темнота. Пошариврукой около изголовья, я обнаружила какую-то кнопку и нажала ее. С легкимшорохом распахнулись жалюзи, и серый свет проник в комнату. Будильник наприкроватной тумбочке показывал ровно восемь. Восемь чего? Утра или вечера?

Прежде чем встать с кровати, я осмотрелакомнату. Большая, метров тридцать, не меньше, она была до отказа забита мебелью.У одной стены располагались два шкафа для одежды, письменный стол, полки скнигами. Вторая была занята камином и картинами. Полка над камином ломилась отбезделушек – керамические свинки и мышки, фарфоровые собачки и куколки. Чтобывытереть с них пыль, понадобится целый день, не меньше. Два больших окна сбархатными розовыми шторами делали спальню похожей на домик Барби. А кровать,кровать, на которой я лежала, представляла собой настоящее произведениеискусства.

– Стиль вампир, – говаривал мой второймуж, глядя на этакую красоту.

Резные ножки, ангелочки у изголовья, узор извиноградных листьев по бокам… Розовое постельное белье и штук десять подушек иподушечек с кружевами. Интересно, кто живет в этой комнате? И вообще странно, впросторном доме, наверное, апартаментов двадцать, а меня селят в чью-тоспальню.