Моим сестрам, Стелле, Марианн и Эйлин, посвящается, потому что сестры играют важную роль в этой книге и потому что сестры — это что-то особенное.

«Беркширский обозреватель», 7 октября 1816 года:

Мы приветствуем возвращение Джонни Тринга, оплакиваемого семьей после того, как он пропал шесть лет назад. Его и еще тысячу христиан, по большей части, выходцев из стран Средиземноморья, захватили в плен мусульманские банды Алжира. Морской флот Его Величества и храбрые британские солдаты освободили этих несчастных.

Как велика должна быть благодарность Тринга Всевышнему за то, что смилостивился над ним и помог возвратиться в прохладный зеленый рай Беркшира!

«Благодарность Всевышнему велика, но еще больше потрясение от пережитого», — подумала Лаура Гардейн, кутаясь в шерстяную шаль. Солнце скрылось за облаками, прохладный ветерок шевелил полосы газеты и пожелтевшую листву на дубе, под которым она сидела.

Освобождение от рабства не может не обрадовать сердце. К ней подбежал сын, трехлетний Гарри.

— Мама, можно, я возьму мяч?

Лаура улыбнулась и дала малышу мяч.

— Попроси няню сложить башню из кубиков, — ласково произнесла Лаура. — А ты потом ее разрушишь.

Ребенок побежал к няне, крепкой энергичной женщине, одетой в китайские хлопковые брюки и короткий синий жакет. Гарри звонко смеялся. Только дети бывают так счастливы и беспечны. Взрослые могут им позавидовать.

Лаура огляделась. Поистине райский уголок. Парк вокруг дома был прекрасен даже в пасмурный день и радовал глаз своей естественностью.

Трава на склоне, спускавшемся от дома к реке Колд, была короткой — здесь паслись овцы. Многовековые деревья давали густую тень.

Здание, стоявшее на холме, светлое и величественное, было образцом современного загородного дома. Лаура вспомнила стихи Ловеласа:

Каменные стены не образуют тюрьму,

А железные прутья клетку.

Невинный и спокойный воспримет это

Как уединенное жилище.

Верно было и обратное. Идиллическое жилье могло восприниматься как заточение.

Смех сына отвлек ее от печальных размышлений. Она не была склонна к меланхолии и в отличие от других считала себя счастливой.

Год назад Лаура овдовела. Муж оставил солидное наследство, и нужда ей не грозила.

Сын, радость ее жизни, пошел в отца.

Квадратный подбородок, карие глаза, крепкое телосложение. Все как у Гардейнов, только волосы как у Лауры. Темные и вьющиеся.

Когда малыш разрушил башню из кубиков, Лаура отложила газету и зааплодировала:

— Молодец!

Мальчик подбежал к ней, позволил себя обнять и вернулся к вновь построенной башне. Мяч задел только ее край, но звук был похож на взрыв.

— Мама, мама! — испуганно закричал Гарри, бросившись к матери.

Лаура прижала его к себе, теряясь в догадках, что бы это могло быть. Удар грома? Вряд ли. Тогда бы вороны не поднимались в небо. Скорее, выстрел!

Тут Лаура сообразила, что произошло.

— Не пугайся, малыш. Это твой дядя Джек развлекается охотой.

— Может быть, отвести мальчика в дом? — спросила няня.

— Нет, конечно. Преподобный Гардейн не станет стрелять туда, где мы находимся. А Гарри тут хорошо. Правда, малыш?

Помолчав, Гарри кивнул, сполз с колен матери и побежал к своей башне.

Лаура улыбнулась и перевела взгляд на рощицу между главным домом и деревней. Выстрел прозвучал в той стороне. Вороны успокоились и уселись на ветках деревьев.

Брат ее мужа, Джек Гардейн, не станет стрелять куда попало. Джек Гардейн был викарием в приходах Святого Эдвина и Святого Марка, всеми уважаемых. Но, как и все из рода Гардейнов, пристрастился к охоте, стрельбе и рыбалке.

За шесть лет замужней жизни Лаура привыкла к огнестрельному оружию, собакам и лошадям. К оружию относилась спокойно до того момента, когда стала подозревать, что преподобный Джек Гардейн желает ее сыну смерти.

Лауру прошиб холодный пот. Она пыталась убедить себя, что ни один человек, тем более служитель церкви, не может желать зла невинному ребенку. Если даже речь идет о титуле, богатстве, охоте, стрельбе, рыбной ловле, в общем, обо всем, о чем он мечтал.

Однако Лаура не могла избавиться от своих подозрений, как ни старалась, и не спускала глаз с ребенка, хотя понимала, что это бессмысленно. А когда он вырастет, вообще исключено. Мальчик должен набираться жизненного опыта, но при сложившейся ситуации Лаура не представляла, как сможет отпустить его от себя.

Вид у Гарри был усталый, и Лаура решила уложить его спать. Но вдруг вскочила и побежала. Мяч прокатился мимо няни и теперь катился вниз к реке, Гарри бежал за ним. Но не это испугало Лауру. Она увидела, как из леса вышел большой черный пес и схватил мяч зубами. Малыш остановился, затем повернулся и побежал к матери. Обняв сына, Лаура стала его успокаивать, но сердце ее бешено колотилось.

— Не будь трусишкой, Гарри! Бонсер не тронет тебя, — раздался голос Джека Гардейна, который приближался к ним с веселой улыбкой на лице. Как и все Гардейны, Джек излучал силу и добродушие. Никому бы и в голову не пришло, что он способен на злодеяние. Ствол ружья, которое он держал, был направлен в землю. Он выглядел совершенно безобидно в простой деревенской одежде, в руке держал убитого фазана, чья голова волочилась по земле. Вообще-то Лаура спокойно относилась к убитым животным, но сейчас почему-то вздрогнула.

— Дядя прав, мой мальчик, — проговорила Лаура, стараясь скрыть волнение, — собака не тронет тебя.

Ее слова скорее были адресованы Джеку, чем сыну. Лаура передала ребенка няне и попыталась забрать у собаки мяч.

— Отдай, Бонсер!

Собака зарычала. Лаура испугалась, но виду не подала и взглянула на Джека. Улыбка сбежала с его лица.

— Отдай, Бонсер! Быстро! — сказал он.

Пес выпустил из зубов мяч и вернулся к хозяину. Джек покачал головой:

— Лаура, дорогая, тебе не кажется, что ты слишком сильно опекаешь Гарри?

В последнее время он гнул эту линию, пытаясь отдалить ее от сына. Лаура опасалась, что ему удастся привлечь на свою сторону его отца, лорда Колдфорта.

— Ему всего три года, Джек, — ответила Лаура, вытирая мяч носовым платком. Она решила перейти в наступление. — Я удивилась, увидев тебя. Нам сообщили, что у Эммы уже начались роды.

— Мужчине там совершенно нечего делать, — сказал Джек. — Я уже прошел через это трижды.

— Надеюсь, что на этот раз все окончится благополучно.