Посвящаю эту книгу Лори Кнудсен Канно, которая доказала мне прочность дружбы, родившейся, когда нам было всего тринадцать лет

Подвиг первый. Геракл убивает Немейского льва.

Подвиг второй. Геракл уничтожает Лернейскую гидру.

Подвиг третий. Геракл догоняет Керинейскую лань.

Подвиг четвертый. Геракл избавляет землю от Эриманфского вепря.

Подвиг пятый. Геракл разгоняет Стимфалийских птиц.

Подвиг шестой. Геракл очищает Авгиевы конюшни.

Подвиг седьмой. Геракл укрощает Критского быка.

Подвиг восьмой. Геракл добывает кобыл Диомеда.

Подвиг девятый. Геракл завоевывает пояс Ипполиты.

Подвиг десятый. Геракл открывает дорогу к океану и пригоняет стадо Гериона.

Подвиг одиннадцатый. Геракл доходит до края света и достает яблоки Гесперид.

Подвиг двенадцатый. Геракл спускается в царство мертвых и побеждает Кербера.

Весна 1818 года

— Вы, милорд, распутник и повеса. Негодник. — Пандора Эффингтон метнула негодующий взгляд на Максимилиана Уэллса, графа Трента. — Вы еще и чудовище!

Трент шагнул в гостиную, которая находилась рядом с бальным залом в доме маркиза Рокингхема и была исключительно удобным местом для уединения.

— Неужели?

— Вас следовало бы пристрелить на месте.

— Да, на это сложно возразить. — Он захлопнул за собой дверь.

Пандора поежилась. Возможно, это была не самая лучшая мысль — остаться одной с распутником, повесой и негодником.

— Теперь мне остается только одно, — в его глазах мелькнул веселый огонек, — поблагодарить вас.

Поблагодарить? Какая самоуверенность!

— Не часто мне говорят подобные комплименты. — Уголки губ графа издевательски подрагивали.

— Это вовсе не комплимент, — буркнула Пандора.

За несколько секунд Тренту удалось перевернуть все с ног на голову. И почему это ее так удивляет? Стоит лишь вспомнить о его репутации.

Граф лениво облокотился на каминную полку.

— Ну что вы! Как же иначе я мог понять ваши слова? Хотя, честно признаюсь, я не ожидал ничего хорошего от нашей встречи.

— Э? — Пандора не считала себя осмотрительной, но какой-то инстинкт, который и прежде заставлял ее сдерживаться, подсказывал быть осторожнее. Однако любопытство победило:

— А что вы ожидали?

Трент издевательски приподнял бровь.

Пандора расхохоталась, забыв о своем раздражении. Ну и самомнение!

— Неужели вы думали…

Он кивнул. На его лице появилась широкая улыбка.

— А что еще я мог подумать? Меня затащила в уединенную комнату…

— Ничего подобного!

— ..по совершенно неизвестной мне причине…

— Я сейчас все расскажу…

— ..женщина, которая должна знать, чего она хочет. Я так понимаю, вы уже восьмой год ходите на эти балы?

Пандору не волновало, что, несмотря на полную восхитительного непослушания жизнь, ее неспособность найти себе мужа рассматривалась обществом как огромный недостаток. И все же она почувствовала смущение.

Она процедила сквозь зубы:

— Седьмой!

— Простите. Можно сбиться со счета, когда юная леди переходит в определенный возраст. Но ведь и само слово «юная» довольно относительно, как вы думаете?

— Мне исполнилось всего двадцать четыре. И я еще не выжила из ума!

— Такая старая… — пробормотал Трент. — Считается, что женщины этого возраста уже, так сказать, «прожили свои лучшие годы и сидят за печкой».

— Если я, как вы говорите, и нахожусь «за печкой», то только потому, что сама этого хочу. — Она резко опустилась на край элегантной кушетки и приняла позу, которая должна была показать этому нахалу ее презрение ко всеобщему мнению. — Я очень ценю свою независимость.

— Да? — В его голосе прозвучало сомнение. — Я думал, любая девушка из приличной семьи мечтает выйти замуж, и желательно за человека с титулом и состоянием.

Пандора вскинула подбородок:

— Я никогда не стремилась выйти замуж.

— Да ладно, милочка. — Она заметила на его лице жалость и еле сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину. — Надо быть глухим и слепым, чтобы не заметить, как вы упивались радостями «брачного рынка» последние восемь лет.

— Семь!

Он что, сознательно дразнит ее?

— Точное число едва ли имеет значение, хотя оно довольно значительно. Если, как вы уверяете, вас не интересует замужество, тогда к чему наш разговор? — Он на мгновение смолк, словно нашел ответ на свой вопрос. — Простите меня, я должен был понять это раньше.

— Понять? Что понять? — Ее насторожил появившийся блеск в его глазах.

Трент в два шага пересек разделявшее их пространство.

Пандора быстро поднялась. Он был выше ее почти на голову, и его ясные серые глаза оценивающе смотрели на нее. Нет, ей совсем не нравился этот взгляд. У Пандоры заныло сердце. Он стоял намного ближе, чем предписывали приличия, и хотя она никогда раньше не обращала внимания на подобные глупости, сейчас это казалось ей весьма важным.

— Я горжусь своим умом, но сегодня я допустил оплошность. — Он взял ее за руку, поднес ко рту и легонько провел губами по запястью, найдя просвет между пуговками ее перчатки. У Пандоры перехватило дыхание. — Сейчас-то я все понял.

— И что же? — Почему она ничего не понимает? Она тоже гордилась своим умом, но в данный момент думала лишь о том, что серый — очень интригующий цвет мужских глаз.

— Разумеется, обычно дочь виконта выходит замуж, чтобы обеспечить себе будущее, но в Лондоне все знают, что ваш отец уже выделил вам значительную часть наследства и обеспечил содержание, которое позволяет вам быть столь независимой.

Он по-прежнему держал ее руку, и его большой палец описывал круги на ее ладони. По спине Пандоры пробежали мурашки.

— Говорят, именно в этом, причина вашей нелюбви к узам Гименея. Теперь же, когда с годами вероятность брака сильно уменьшилась, вы придумали себе другой план.

— Правда? — Что он делает с ее рукой? Почему он смотрит на нее как на что-то изысканное? Конечно, другие мужчины тоже смотрели на нее как-то особенно, но еще никогда ей это не казалось таким чувственным и явно нарушающим ее спокойствие.