Только вернись

Глава 1

Каролина.

Его горячая ладонь смыкается на моем запястье. Глеб оборачивается. Бросает на меня короткий взгляд и шепчет хриплым шепотом:

– Идем, Кара… Сюда…

Просторный мраморный коридор вмиг становится тесным. В глазах темнеет, мышцы наполняются предательской слабостью, а кожа… Она печет там, где он меня касается. Судорожно вдыхаю горячий вязкий воздух, но это не помогает – грудь щемит от досады… Я проиграла… Наступила на горло своим наполеоновским планам и растеклась патокой в его руках…

– Кара… Погоди, сейчас найду ключи, – он отпускает мою ладонь и нетерпеливо шарит в кармане.

Отпирает дверь кабинета и освобождает проход. Обнимаю себя за плечи и медленно вхожу, окунаясь в объятия ночи. На первом этаже гремит музыка, а в окна врываются звуки празднества – пьяные голоса, визги, шаги и звон бокалов… Им не до нас. Стекла дребезжат и поблескивают от всполохов салюта.

Закрываю глаза, когда руки Глеба опускаются на мои плечи. Он порывисто спускает тоненькие лямки платья с моих плеч и касается шеи губами.

– Сдохну, если не получу тебя… Каролина… – его дыхание опаляет кожу, пробуждая колкие болезненные мурашки. Они поднимают голову и зло впиваются, кажется, добираясь до самого сердца. Словно издеваются надо мной…

– Глеб, я…

– Потом…

Он накрывает мои губы своими и легко подталкивает к широкому лаковому столу. Его наглый язык исследует мой рот, а дрожащие в нетерпении пальцы накрывают чашки лифчика. Стону ему в рот и зарываюсь пальцами в густые волосы. Не могу больше сопротивляться, не могу… Подаюсь вперед, чувствуя, как горит его тело и стучит сердце… Срываю его пиджак и дергаю петлю галстука. Глеб на миг отрывается от меня и остервенело расстёгивает пуговицы сорочки, бросает ее на пол, открывая взору широкие плечи и крепкую мускулистую грудь.

– Хочу тебя, Кара… Все нервы ты мне вытрепала, – сипит он, дергая застежку бюстгальтера. Я вскидываю ладони, пытаясь его удержать, но Глеб рывком отбрасывает белье в сторону, выпуская на свободу тяжелые налитые груди.

– Какая ты… У меня от тебя едет крыша, блять…

Он целует мои плечи, ласкает шею, оставляя на коже влажные дорожки, а потом сминает груди в ладонях, захватывая соски в рот. Посасывает их, перекатывая на языке, как спелые ягоды.

Во рту пересыхает от возбуждения и страха. Перед глазами мелькают разноцветные круги, когда я бессильно опускаюсь на гладкую поверхность стола. Задеваю рукой стаканчики для ручек и рычаг настольной лампы… Черт… Только не это… Теперь он меня узнает… Тянусь рукой, чтобы поскорее выключить проклятый светильник, но Глеб мягко меня останавливает. Урчит как кот и впивается взглядом в мое тело.

– Так лучше, Кара… Хочу тебя видеть. Хочу тебя…

Обхватываю его шею ладонями и припадаю к губам. Пью влажное дыхание, словно проваливаясь в прошлое, туда, где Глеб был наивным мальчишкой, а я простушкой с тоненькими косичками. Прошлое, что я похоронила… От него остались не воспоминания – тлеющий в груди черный пепел…

– Дай мне себя, – требовательно шепчет Глеб, стягивая с меня платье. Поддевает тонкое кружево трусиков и медленно их снимает.

– Ты создана для любви, Кара… Для ласк и поцелуев, ты… Охуенная.

– Глеб… – судорожно вздыхаю и тянусь к пряжке его ремня.

– Погоди, малыш, черт…

Он спускает брюки вместе с боксерами. Обхватывает мои бедра ладонями и со стоном притягивает к себе. Погружается в меня пальцами, а потом склоняется и накрывает лоно губами. Вздрагиваю от его неожиданной ласки и цепляюсь пальцами за края столешницы.

– Не бойся, детка… Ты такая вкусная… Сладкая, как мандаринка…

Мандаринка… Он ведь называл так меня… Вернее, не меня, а Леру, которой больше нет…

Встречаю его возбужденный, расфокусированный взгляд и хватаюсь за сильные предплечья. Не знаю, сколько проходит времени – целая вечность или всего минута? Я бессвязно стону и подкидываю бедра навстречу его умелому рту. Как я жила без него? И как теперь буду с ним? Как забуду о предательстве и прощу? Кажется, еще немного и я коснусь дна… Умру, взорвавшись на мелкие кусочки… И все утратит смысл – моя ненависть и желание отомстить, съедающая душу обида и… наша дочь.

Может, мне не стоит бояться этого… дна? Глеб жадно ласкает меня, подталкивая к самому краю. Еще шажок, движение навстречу и… Я отпускаю себя, словно срываясь в пропасть. Громко кричу от прострелившего тело наслаждения. Бьюсь в его руках и замираю, цепляясь за ускользающие волны блаженства. Лениво поднимаю голову, встречая странный, совершенно чужой взгляд.

Его губы блестят, а из глаз, напротив, улетучивается тепло, сменяясь мертвенным холодом.

– Что это такое? – Глеб отпускает мои бедра и тычет пальцем на тонкий, прорезающий голень шрам.

Черт… Я ведь боялась, что это случится… Сглатываю и поднимаюсь на предплечьях, пытаясь встать со стола.

– Лера, это ты? Ты никуда не уйдешь, пока не объяснишь мне, что это такое? – цедит он сквозь зубы.

– Это… Это в детстве. Я с качелей упала, я… – лепечу, прижимая к груди невесомый шелк платья.

– Ложь! Гнусная ложь! Ну-ка, развернись.

Без капли нежности он разворачивает меня и видит еще одно доказательство, что я Лера… Не Каролина, а простушка Лера, которой заплатила его мать. Впихнула в ладони мятые купюры и прогнала прочь, как приблудного котенка. На плече виднеется розовая родинка в виде капли…

– Как ты могла? – судорожно выдыхает он. – Ты же… Ты…

– А я и умерла, Глеб. В чем дело? Ты привел сюда не Леру, а меня – Каролину и…

– Хватит. Что тебе нужно? Зачем ты снова появилась? А я-то дурак, обхаживал тебя! Дрянь… Я же все понимаю, я…

– Ненавижу тебя, Вяземский! Слышишь? Я желаю тебе смерти! Я…

– Так ненавидишь, что легла под меня? Хороша твоя ненависть. Уходи, Лера… Убирайся, пока я не вызвал охрану.

Глава 2

Каролина.

Убирайся? Он сейчас серьезно? Стыдливо поднимаю взгляд, продолжая сидеть на холодном столе. Отчего-то он сейчас напоминает могильную плиту – такой же ледяной и тёмный. Клацаю зубами от обхватившего меня холода и судорожно одеваюсь. Лифчик, трусики, длинное шёлковое платье…

– Чё-е-рт…

Глеб остервенело натягивает нижнее белье и брюки. Поднимает с пола сорочку и пиджак. Набрасывает пиджак на плечи и торопливо выходит из кабинета, оставляя меня одну.

Вспомнили о том, что вы джентельмен, Глеб Андреевич? Спасибо, что не вышвырнули голую на улицу! Ноги дрожат от пережитых эмоций, в горле саднит