— Снарки водятся здесь! — возгласил Билли-Белл,

Прыгнув прямо в прибрежный прибой.

Он мизинцем матросов за космы поддел

И пучком поволок за собой.

— Снарки водятся здесь! Уверяю я вас.

Тут их логово, норы, загон.

Снарки водятся здесь! — повторю в третий раз.

Повторенное трижды — закон!

Были все моряки, как один, смельчаки:

Ловкий Брокер, бог купли-продажи,

Бэби-бой, чтобы чистить в пути башмаки,

И Берет, чтобы ладить на шляпах плюмажи.

Был и Билли-ардист, в этом деле артист,

И Болтун-Бормотун, ярый в споре,

И Банкир-скопидом со своим сундуком,

Что держал он всегда на запоре.

В этот слаженный хор затесался Бобер,

Для охоты сплетавший тенёта.

Билли-Белл утверждал, что не раз он спасал

От чего-то когда-то кого-то.

Среди славных вояк был нелепый чудак,

Растерявший багаж при посадке —

Он посеял свой фрак, выходной шапокляк

И жилет на атласной подкладке.

Сорок два чемодана, мешка и тюка

Позабыты в порту, вдалеке.

И написано имя того чудака

Аккуратно на каждом тюке.

Он, напяливший семьдесят семь сюртуков,

Захвативший корыто и сито,

Мог бы смело забыть о пропаже тюков,

Но ведь с ними и имя забыто!

Он теперь откликался на каждое «эй!»,

На «послушай!», на «как-тебя-там?»,

На «ух ты!», на «поди-ка-сюда-поскорей»,

На «кхе-кхе» и на «все-по-местам!».

Впрочем, те, кто остер и на выдумку скор,

Напридумали кучу дразнилок.

Он в домах, где любим, слыл Огарком Свечным,

А для недругов был он Обмылок.

— И слезлив, и труслив, и не очень умен, —

Толковал про него Билли-Белл, —

Но зато уж в охоте на Снарка силен,

В снарколовстве собаку он съел!

Ходят слухи, что Снарка сурком обозвал,

Чем обидел беднягу до смерти.

Снарк об этом в Парламент письмо написал

И отправил с курьером в конверте.

Но, поверьте, Бисквит был другим знаменит:

Выпекал булки-бублики в печке.

Он бы в море испек деньрожденный пирог,

Да забыл и мучицу, и свечки.

А последний из них — не последний из них:

Бука-Бяка, большой забияка.

Он не хуже людей — не дурак, не злодей

И до Снарка охочий. Однако…

Все шутил, что не прочь подцепить и Бобра,

Да поигрывал вилкой так мило!

Но такая игра довести до добра

Не могла и добра не сулила.

Побелел Билли-Белл, онемел, обомлел

Не на шутку от эдакой шутки,

Прошептал: «Что за дичь? Наш Бобер вам не дичь!

Это друг, и надежный, и чуткий».

А несчастный Бобер только слезы утер,

Отвернулся, не подал и виду.

Никогда — о позор! — никогда до сих пор

Не терпел он такую обиду.

И тогда кто-то подал совет: «Удалить!

Отделить от Бобра Буку-Бяку,

Поскорее отдельный корабль снарядить

И туда посадить забияку».

Позвенел Билли-Белл в колокольчик: бим-бом!

И вскричал: «Что за глупые шутки?

Я едва управляюсь с одним кораблем!

А двумя управлять? Нет уж, дудки!»

— Пусть защитный жилет надевает Бобер, —

Заикнулся Бисквит осторожно.

— Пусть бежит страховаться в одну из контор, —

Буркнул Брокер, — пока еще можно.

— Страхованье от страха любого спасет, —

Согласился Банкир-скопидом, —

Если шкуру сдерут, или градом побьет,

Или рухнет на голову дом.

Так и эдак они утешали Бобра,

Но бедняге не стало спокойней —

Лишь завидит Бобер Буку-Бяку с утра,

Он до вечера ходит тихоней.

Билли-Белл, безусловно, был небом рожден

Бороздить океаны-моря.

Благороден, и смел, и умел, и умен,

Капитаном был выбран не зря.

С ним на суше, в воде, и всегда, и везде —

Настоящая карта морская.

Нет на ней островка и земли ни клочка —

Только море и море без края.

— Нам спутал все карты какой-то Меркатор, —

Сердито ворчал Билли-Белл, —

Натыкал широты, долготы, экватор

И полюсами запутать хотел.

— Не карта морей, а сплошные торосы!

Заливов, проливов не менее ста.

Куда приставать? — приставали матросы, —

Ведь карта, как море, чиста и пуста!

Пусть карта прекрасна! Но только ужасно

Ошиблись они в капитане своем —

Умел Билли-Белл — это стало всем ясно —

Лишь блямкать впустую — бим-бом-тили-бом!

Смущая команду, давал он команду:

— Рулево руля! Давай кругаля!

Он путал местами весло с парусами

И с носом корму корабля.

Но в южных широтах так душно и жарко,

Что кру́гом идет голова.