А если вдобавок идете на Снарка,

Легко перепутать слова.

Он так все запутал, что ветер попутный,

Бедняга, и тот догадаться не мог,

Куда безрассудно уносится судно —

На север, на запад, на юг, на восток?

Немало плутали, но все же пристали

К пустынному берегу вдруг.

Багаж выгружая, пейзаж озирая,

Провалы и скалы видят вокруг.

Струхнули чуть-чуть смельчаки-снарколовы,

Но, чтобы охотничий пыл не угас,

Сказал Билли-Белл свое крепкое слово —

Он шутку-другую берег про запас.

Плеснул в подкрепление каждому грога,

Который он тоже сумел приберечь,

Глотнул, и вздохнул, и помедлил немного,

И начал свою знаменитую речь:

— Мудрецы, храбрецы, смельчаки, моряки,

Мореходы, лихие матросы! —

И при этих словах эхом грохнул в горах

Хор много-ОГО-ГО-ГО-голосый. —

— Столько месяцев шли мы по разным морям

(Каждый месяц — четыре недели),

Но не видели Снарка ни здесь и ни там,

Хоть, глазея, глаза проглядели.

Столько долгих недель мы неслись по волнам,

(А неделя — семь дней, это точно),

Но нигде, никогда не являлся он нам

Ни воочью, ни даже заочно.

Я готов, так и быть, тайну Снарка открыть.

Вы достойны такого подарка.

Знает весь белый свет пять заветных примет,

По которым узнаете Снарка.

Во-первых, у Снарка особенный вкус —

Потоньше кошачьего уса.

Он мягкий, как вата, и пышный, как мусс.

Не всякому Снарки по вкусу.

Он, во-вторых, спозаранку встает,

Но едва поспевает к обеду.

И если обедать в субботу начнет,

С компотом управится в среду.

И третья примета — шутить не мастак.

С ним шутки опасны и жутки.

Он все понимает, но только не так,

Мрачнеет, как туча, от шутки.

В-четвертых, он, словно улитка, везде

Таскается с пляжной кабиной —

В горах и в лесах, на песке, на воде,

Низиной ползет и долиной.

И пятое — Снарк задаваться горазд:

Без драки, гордец, не сдается.

Кусается крепко, если зубаст,

Клювастый пребольно клюется.

Но помните, страшной бедою грозит,

Коль Снарк обернется Буджумом!.. —

Тут ахнул и ухнул на землю Бисквит,

Рассыпав пакетик с изюмом.

Они его к жизни пытались вернуть:

Клали на пятки ему шоколадки,

Лепили оладьи на лоб и на грудь,

Считали до ста, задавали загадки…

Очнулся Бисквит, и встряхнулся, и сел,

Несвязное что-то урчал и мычал.

Тогда колокольцем затряс Билли-Белл,

— Понятней мычи! — закричал.

Скорее расселись они по местам,

С Бисквита не сводят внимательных глаз.

И тот, кого звали Как-Тебя-Там?,

Повел по старинке неспешный рассказ:

— Мы были бедны, но чертовски честны…

— Короче! — одернул его капитан. —

Темнеет, и звезды ночные видны,

А Снарка во тьме не заманишь в капкан.

— Долой сорок лет, — согласился Бисквит, —

О них не обмолвлюсь и словом.

Итак, хоть невзрачный и хилый на вид,

Я стал моряком-снарколовом.

Мой дядя, который за дело радел,

В дорогу меня провожая…

— И дядю долой! — проревел Билли-Белл,

Свирепо глазами вращая.

— Мой дядя, — упрямец стоял на своем, —

Наказывал: «Если изловите Снарка,

Петрушкой посыпьте его и лучком,

Так ароматнее будет поджарка.

А ловятся Снарки на то, чего нет.

К ним подходите смелей, но с опаской,

Маните Законом и звоном монет,

Бутылкой, и вилкой, и лаской, и таской»…

— И лаской, и таской? Отличный совет! —

Кивнул капитан, — но не новый.

Его постигают уже с малых лет

Все удальцы-снарколовы.

…«Да, Снарк, — облизнулся мой дядя, — хорош!

Но коль превратится в Буджума,

Спасайся, мой свет! Пропадешь ни за грош

Без дыма, огня и без шума!»

Ах это, ох это снести нелегко.

Пропасть ни за грош? Воля ваша!

Скисаю от страха я, как молоко,

Дрожу, просто как простокваша.

— Ты то или это? Унять молодца! —

Вскипел капитан Билли-Белл.

Но ахал и охал Бисквит без конца

И дрожи унять не умел.

— Ах дайте, ох дайте мне душу излить!

Страшилище Снарк уже снится ночами!

И стоит его поперчить, посолить —

Он пышет огнем и сверкает очами!

Но если Буджумом он явится мне,

В НИЧТО провалюсь я, как в бездну,

Растаю как дым, как пушинка в огне,

Навеки бесследно исчезну.

Вскипел, словно суп, капитан Билли-Белл,

Насупился, проще сказать,

Бурлил он и булькал: «Да как ты посмел

От нас эту тайну скрывать?

Попасть в НИКУДА и пропасть без следа —

Какая ужасная участь!

Неужто, дружок, ты открыться не мог,

Все выложить честно, не мучась?

Да как ты посмел эту тайну скрывать?

Тайну! От нас! И такую!»

Взмолился Бисквит: «Ну опять двадцать пять!

Я только об этом толкую!

Ругайте за совесть меня и за страх,

Казните, что бурю устроил в стакане,

Меня обвините во многих грехах,

Но только не в гнусном обмане!

Твердил я об этом на всех языках —

На финском, арабском, валлийском,