— На край, кобольд! — скомандовал гром.

— Нет! — закричал Рик. — Ты правильно сказал — я всего лишь кобольд. Я не осмелюсь доверить бездне свою дряхлую суть!

— Наша владычица велела, чтобы я сопровождал тебя, и ты бы нашел эту тень, — громыхнул Азофель. — Иди на край.

— Нет! — попятился Рик Старый. — Позволь мне вернуться на Светлый Берег по лестнице волшебства, по которой я всегда возвращался с Края Мира.

— Повинуйся! У меня есть более прямой путь туда, вниз, чем твоя лестница.

Голос потряс Рика так, что чуть мясо не отвалилось от костей, и кобольд трясущимися шагами двинулся вперед, зажав ладонями уши.

Азофель отступил в сторону, и когда кобольд вошел в дрожащую голубую ауру Лучезарного, более мягкий, не громкий и не раскатистый голос, почти успокаивающий, произнес:

— he страшись, Рик Старый. Путь наш долог, и ведет он во тьму. Но я всегда буду рядом с тобой. Ступай и повинуйся нашей владычице.

Кобольд взглянул сквозь пальцы и увидел светящееся лицо с косыми скулами, как у рыси. На него уставились длинные демонические глаза, насмешливые и злобные одновременно, губы были не больше лепестков, кожа — цвета синеватой пудры с розоватым оттенком, лицо — пепельное, из остывающей золы упавшей звезды. Волосы — длинные светлые почти до белизны, и кудри плавали, как солнечный свет, клубящийся в воде.

Показав на бездну звездного пара и лун, Азофель произнес:

— Теперь иди.

Рик Старый даже не осмелился заколебаться перед таким зрелищем добра, трансформированного во зло. Он безнадежно уронил руки, заглянул в уходящую вниз бездну и шагнул.

Он тут же выпал в пустоту и понял, что падает, только потому, что, повернувшись, увидел, как стремительно уходит вверх огромная стена. Между массивными пилонами горела звезда. Это был Азофель, и на его бледной коже плясал огонь звезд.

В паутинах света висела тьма. Планеты в разных сочетаниях блеска и тени выдыхали пар в холод пространства, но кобольд не ощущал мороза. Он заметил, что его тело слегка светится синевой. Лучезарный прикрыл кобольда магическим огнем.

Полет Рика замедлился и изменил направление, и кобольд понял, что его не выбросили, а запустили в космос, и он теперь падал обратно на Край Мира, туда, где был день, столь далекий от великой стены, канувшей в ночь. Его запустили с высот Края Мира, где волшебство владычицы создало сад, в котором она могла встречать его — создание своих снов, слишком хрупкое, чтобы проникнуть на ее родину, внутрь самой Извечной Звезды. Азофель просто забросил его как можно ниже на Край Мира, чтобы он мог начать свой поиск в Светлых Мирах сверху вниз.

Появился клочок земли, и облака закрутились перьями над синими водами, охряными и зелеными островками суши. Уже стали различимы оспины кратеров вулканов, изломанная щель скалистой долины. Внизу лежали дикие земли фей и эльфов, излюбленные места нежити, охотничьи угодья ползучих спрутообезьян, страшный Лес Призраков. Не в силах глядеть, где среди этого ужаса ему предстоит приземлиться, кобольд поднял глаза к небу.

На фоне внешнего космоса вырисовывался дугой горизонт Края Мира, и Рик Старый заметил фосфоресцирующие следы сгоревших комет. В последний раз кобольд кинул взгляд на известные ему далекие миры: ледяную Немору в белом саване, сернистый, в красных прожилках лавы Хелгейт и наполовину погруженный в океан Ирт, вертящийся у самого края Светлого Берега.

С шипящим ревом ворвался Рик Старый в атмосферу Края Мира, и щит синей магии на его теле загорелся следом извилистого дымного пламени. Мелькнули освещенные сиянием дня горные озера, Рик пролетел над глянцевым ледником и спикировал к густому девственному лесу. Брызнула врассыпную стайка огненных птиц, оглашая окрестность испуганным визгом, и Рик исчез под навесом крон во взрыве взлетевших листьев.

С грохотом отлетели сучья, раскололись стволы, и Рик Старый очутился в воронке листьев лесной подстилки, с забитыми землей носом и ртом, с вытаращенными глазами, глядящими вверх на корень вывороченного дуба. Рик отчаянно закашлялся, ловя ртом воздух. В оглохших ушах отдавалось лишь эхо его падения, переливающееся по лесу раскатами и возвращающееся чуть ослабевшими звуками.

«О боги и предки, будьте милостивы ко мне!» — взмолился Рик, отхаркиваясь крошками торфа и лесной подстилки.

Когда он смог прочистить дыхательные пути, лес снова вернулся к своей прежней жизни, и Рик выбрался из воронки навстречу чириканью птиц и оглушительному вою обезьян. Безуспешно попытавшись отряхнуть от штанов пятна грязи, Рик огляделся в поисках шапки.

Насмешливый хохот заставил его выгнуть ноющую шею, и в косых лучах, пробивающих лесную крышу, Рик увидел обезьяну с синим задом. Она перебрасывала его бархатную шапку с лапы на хвост, и это ее очень забавляло.

— Дай сюда, скотина! — крикнул он, отчего обезьяна еще больше развеселилась.

Схватив кусок коры, кобольд запустил им в обезьяну. Это вызвало еще более неудержимый хохот, и обезьянка рванулась прочь по верхним этажам леса, оставив Рика Старого без шапки и яростно топающим ногами.

Когда он успокоился и смог оценить положение, ярость быстро сменилась страхом. Он находился в Лесу Призраков. В этих страшных краях Светлого Берега Рик никогда не бывал, но узнал Лес по ярким описаниям ало-жемчужных грибов, яд которых был прославлен в песнях и балладах. В песнях еще говорилось, что каждому, кто окажется в этом страшном месте, лучше сразу съесть парочку смертельных грибов и умереть от судорог и лопнувших сосудов, чем встретиться с настоящим ужасом этих лесов.

Рик вспомнил обещание Азофеля: «я все время буду близко от тебя» — и пошел через ало-жемчужные грибы на поиски дерева, забравшись на которое, можно было бы высматривать Лучезарного. Огромная сикомора, покрытая мхом и лишайником, наклонилась над лесом, предоставляя возможность подняться в верхние этажи. Устроившись на скользком стволе, Рик осмотрел горизонт в надежде найти яркую сущность своего хранителя.

Но куда бы он ни глянул, сияло только солнце Светлого Берега, Извечная Звезда. Край Мира был ближайшей планетой к этому источнику света, тепла и волшебства. Отсюда, сверху, Рик видел плачущие обрывы, называемые Лабиринт Нежити. Над селитряными стенками гордо возвышались конусы вулканов, и из них вился дым, зажженный близостью Извечной Звезды, а время от времени прорывалось и пламя. В этой земле пепла смерть предлагала живым нечестивое воздаяние. Ходили слухи, будто эта высокая и голая пустыня так заряжена магией, что у здешних теней появляется физическая форма и они заново обретают жизнь смертных, которая поддерживается до тех пор, пока у них хватает Чарма.

Чарм! Как нужна была сейчас Рику Старому эта наиболее концентрированная форма волшебства. Сама по себе магия существует повсюду. Ее излучает Извечная Звезда, она расцветает в соцветиях и семенах растений, она зажигает искру жизни во всем живом. Но магия ускользает, и лишь некоторые материалы: «наговорные камни», «ведьмины стекла», редкие сплавы, называемые «колдовской металл», — могут накапливать ее в компактной и мощной субстанции, известной под именем Чарм. Чармоделы изготовляют из них талисманы и амулеты, и с их помощью можно обходиться без сна, можно несколько дней не есть и видеть то, что очень далеко.