ты и понятия не имеешь, что это за человек из моих воспоминаний. — Усмехнулся я, на его ответ.

— Ну как же это, у всех жриц отличительная черта одна, вот только становятся ли они такими, или рождаются, этого мне не известно. Поверь на слово, я много городов объездил, а на лица у меня память такая, что не жалуюсь. Блондинов, каких хочешь, видел, я сам блондин, но у меня глаза какие, правильно, зеленые, и другие блондины поголовно зеленоглазые, а Илинара, она одна такая, голубоглазая. — Лорс поднял указательный палец вверх, подмечая важную, как он думал, деталь. — Кстати, поговаривают, что у неё недавно новая ученица появилась, по слухам тоже голубоглазка. А до этого у неё тоже ученица была, Й-шарой звали, всех подробностей не знаю, но кажется, что это, враньё. Фелиймерийцев в такие места никто не пускает, и вообще, так мне никто внятно и не рассказал, была ли она вообще, или нет. Как по мне, она не больше чем сказка, чтобы не послушных детей пугать.

Сказка она или нет, но одного лишь имени хватило, чтобы ввергнуть меня в холодный пот. Как то, слишком живим, получился образ, светящихся голубым, пары кошачьих глаз. Этого было достаточно, чтобы мое сердце заколотилось на столько, что казалось, вот, вот и оно выпрыгнет из груди.

— Эй, ты чего такой бледный? Воды. — Он с настороженностью протянул мне бурдюк.

— Нет, спасибо. — Отмахнулся я, приходя в себя. — Может, сменим тему. Расскажешь, как торговля идёт?

— Да, как. Как всегда. Разъежаю из города в город, чтобы семью прокормить, с которой я редко вижусь, а между прочим сынишке моему уже два года, месяц назад у него день рождения было, вот опять опоздал, а обещал что успею в срок. Так что, вот так и живу, в дороге то туда, то обратно, в желании лишних денег подкопить.

— А лишние деньги тебе зачем?

— Так за тем, чтобы маме своей достойную могилку сделать, год назад нас покинула, так я опять в дороге был, так и не попрощался. — Голос Лорса задрожал, он протер глаза, уставившись на дорогу.

— Соболезную, и прости, что поднял эту тему. — Опустив глаза, я почувствовал, как к горлу подступил ком, ощущение было такое, словно я полностью разделяю его боль.

— Не страшно, ты не виноват, что я такой. — Лорс шмыгнул носом и остаток пути, до привала, мы проехали в полной тишине, каждый был погружен в свои мысли.

Но уже ближе к обеду, мой желудок, напомнил о себе, предательски громко, заурчав.

— Может, привал? — Обратился ко мне Лорс, потягивая на себя вожжи.

— Да, было бы неплохо перекусить. — Я спустился с повозки, разминая отекшие ноги.

— Давай так, я пока подготовлю перекус, а ты пойдешь в лес и принесёшь сухих палок. — Я с радостью пошёл выполнять эту просьбу, нет ничего приятнее, чтобы размяться после долгой дороги. Однако, далеко в лес я не уходил, чтобы не потерять из виду повозку, которая была для меня как ориентир, возможно, именно поэтому, мой трофей из леса был таким скудным.

— Надеюсь, у тебя есть, чем разжечь костёр? — Спросил я, подойдя к попутчику с небольшой охапкой палок.

— А разве ты сам не справишься? — Растерялся Лорс, почесывая затылок.

— Как? Мне костёр разжечь не чем. — Палки я положил рядом с Лорсом, продолжая пристально смотреть на него.

— Ну, как, как? Магией. — Лорс развёл руками, не понимая моего возмущения.

— Чем!? — Выкрикнул я.

— А что, ты разве не маг? — Глаза моего попутчика, округлились от удивления. — Ну, вы же там все колдуны, из культа Аппопа.

— Я колдовать не умею, если знаешь как, то научи. — Мне с трудом удалось сдержать свою раздраженность, чтобы не прокричать всё это Лорсу в лицо.

— Эх, — раздосадовано потёр он руки. — Значит и это очередной слух, а я то, уж думал, вживую увижу, как колдуют. Ну, тогда придется по старинке. — Лорс достал из кармана сверток, в котором были, мешочек с черным порошком и два камушка. Выстроив палки шалашиком, он насыпал немного порошка и стал добывать из камней искры, которые зажги сначала порошок, а затем и весь костёр.

— Порох и кремень, верные друзья в дороге. — Громогласно заявил Лорс, а затем раздосадовано добавил. — Пока под дождь не попадут.

Костёр разгорался, набираясь сил, Лорс в то же время проворно соорудил над ним, перекладину, повесив на неё, потасканый временем и почерневший от копоти, бронзовый чайник. Я только успел удивляться тому, как быстро у него это получается, как в его руках уже лежал, твердый брусок вяленного мяса. Ещё мгновение, и он нарезает его. Ну как нарезает, со стороны это выглядило буд-то он стругает дерево, а возле, тонких ломтей уже нарезанного мяса, лежала котома с гнутыми черными сухарями. Вид еды еще сильнее разыграл во мне аппетит, от чего казалось, что я захлебнусь в собственной слюне.

— Вот, держи, это поможет немного угомотить голод. — Лорс протянул мне просвечивающуюся полоску мяса и взял кусочек для себя. Я жевал этот кусок, словно это последняя еда в моей жизни, такая грубая, тянущаяся и безвкусная, одним соловом, гадость.

— Ну как? — Струдом прожовывая, щурясь, поинтересовался Лорс.

— Прекрасно, как буд-то собственные ботинки жую, но я очень голоден, так что и они сойдут. Такое вот, ты каждый день ешь? — Лорс кивнул и добавил.

— Почти, иногда, я заезжаю в постоялые дворы, и там заказываю чего-будь. Ты уж извини, но нормальная еда будет только к вечеру. Мы как раз доберемся, до одного из таких дворов.

— Ничего страшного, и на этом тебе спасибо. — Махнул я рукой, показывая жестом, чтобы он не беспокоился над этим.

— О а вот и чайник подоспел. — Лорс снял извергающий клубы пара, чайник и вылил в еще кипящую воду в пиалку. Приятный аромат наполнил ноздри.

— Я купил это у одного своего знакомого, чай называется, по вкусу он так себе, но зато очень бодрит.

В ужасной горечи я убедился лично, запах и в кус разительно отличаются. Кривять от горечи я передал пиалку Лорсу, и честное слово, мне стало очень дурно от того, с какой жадность он хлебал эту гадось, а затем вытер руковом рот, довольно причмокивая.

— Как ты это пьешь?

— Не знаю, привык наверное, когда это твоя еда с детства, то как-то особо не замечаешь. — Ответил он мне, пожимая плечами.

— Жду не дождусь, когда мы доберёмся до постоялого двора, и сам нормальной еды поем и тебя угощу. Так что я жду, что ты до вечера управишься.

— Заметано. — Довольно ухмыляясь, мы