* * *

В лондонском аэропорту Нортхолт королевских ВВС Великобритании разрешение на взлет получили лишь несколько самолетов. Дул сильный ветер, а дождь со снегом делали видимость практически нулевой. В Нортхолте была всего одна взлетно-посадочная полоса, и сейчас, в шесть часов утра, к ней выстроилась целая очередь из частных реактивных самолетов. Пассажиров, собравшихся в зоне ожидания, было немного, но все они были весьма нетерпеливы. Это были в основном бизнесмены, торопившиеся на утренние деловые встречи в Париж, Люксембург, Берлин. Для некоторых из них чартерные рейсы заказали корпорации, другие же сами были владельцами этих весьма недешевых средств передвижения. А такие люди ждать не любят.

Какой-то русский по фамилии Попов устроил сцену. Он орал то на девушку за стойкой регистрации, то на кого-то, с кем разговаривал по телефону. Ему никак не удавалось добиться ответа, который бы его устраивал, и поэтому Попов переключал свой гнев с одного человека на другого. Его голос становился все громче и громче, пока в конце концов не загремел на весь терминал. Его спутница, грациозная блондинка со скучающим лицом, одетая в лисью шубу и кроссовки, уставилась в свой смартфон. Похоже, она уже привыкла к проявлениям его гнева, но взгляды остальных были прикованы к Попову: люди отложили свои газеты и развернулись к нему. Ростом Алексей Попов был метр девяносто, весил килограммов сто тридцать, так что его трудно было не заметить. Особенно когда он был в бешенстве.

– Я все понимаю, сэр, – в который раз повторила девушка за стойкой, стараясь сохранить профессиональную выдержку под этим шквалом гневных слов. – Приносим извинения за неудобства. Однако из соображений безопасности мы вынуждены рекомендовать вам…

Попов выругался по-русски и в сердцах швырнул в нее телефоном. Девушка за стойкой испуганно пригнулась; к ним торопливо направились двое сотрудников службы безопасности аэропорта, чтобы выяснить причину такого шума. Блондинка взяла Попова под руку и принялась что-то шептать ему на ухо, пытаясь его успокоить.

Томас Дженсен сидел в углу терминала и с умеренным интересом следил за этой сценой поверх развернутого свежего номера «Файнэншл таймс». Как и многие другие присутствующие здесь пассажиры, Дженсен был в элегантно сшитом костюме и с кожаным дипломатом. Аккуратно подстриженные и причесанные седые волосы, мокасины из дорогой кожи: внешний вид Дженсена в точности соответствовал тому, кем он был на самом деле, – выпускником Оксфорда, специализирующимся на финансах, обладателем внушительного банковского счета. Однако, в отличие от многих других сегодняшних пассажиров, Дженсен не являлся финансистом или промышленным воротилой. Хотя он был в Нортхолте по делу, оно было совсем иного толка. Дженсен работал в одной правительственной организации на должности, о существовании которой знали лишь немногие. Единственным признаком того, что его работа связана с немалым риском, была весьма заметная горбинка в том месте, где была сломана его переносица. Хоть у Дженсена случались травмы и посерьезнее, кривой нос до сих пор продолжал его беспокоить, поэтому в нагрудном кармане пиджака он всегда носил изящный носовой платок с монограммой. Вот и сейчас Дженсен вынул его и промокнул нос, не сводя настороженного взгляда с остальных пассажиров, находившихся в зоне ожидания.

Из-за скандала с Поповым Дженсен оказался единственным, кто заметил, как какой-то мужчина с женщиной быстро пересекли зал терминала и выскользнули через дверь на взлетную полосу. Дженсен встал, сунул носовой платок обратно в карман и неторопливо подошел к окну. Он внимательно вглядывался в стройную женскую фигурку, в съежившиеся под холодным ветром плечи; голова дамы была повязана черным шарфом, как у Джекки Онасис, защищающим ее волосы от дождя. Мужчина обернулся, и Дженсен обратил внимание на его очки в черепаховой оправе и волосы с проседью. Когда эта парочка поднималась на борт бизнес-джета «Гольфстрим G450», мужчина заботливо обнял женщину за плечи. Сегодня утром это был самый большой и самый дорогой самолет в Нортхолте. Позднее в новостях сообщат, что пилот за его штурвалом тоже был незаурядный. Прежде чем уйти в частную компанию, Омар Хури десять лет служил в ВВС Саудовской Аравии. Это был настоящий профессионал, которого вряд ли могли смутить субоптимальные условия полета. Едва дверь самолета закрылась, как было получено разрешение на взлет. Попов продолжал возмущаться из-за задержки рейса. G450 бодро разогнался по взлетной полосе и исчез в небе.

Телефон Дженсена зазвонил, когда его машина уже выезжала на шоссе А40, направляясь в сторону Лондона.

– Дело сделано, – сказал он. – Утром улетел всего один самолет, и они были на борту.

Сбросив вызов, он развернул свою газету и остаток пути читал в полном молчании.

Менее чем через час связь с бортом G450 была потеряна. Он просто исчез с экранов радаров где-то над Французскими Альпами, как будто его вообще никогда не существовало.

Марина стояла на балконе своего номера люкс в отеле «Ле Меурис» и смотрела на мерцающие внизу огни Парижа. Вид был очень живописный, особенно вечером. На западе на фоне ночного неба высились оснащенная огнями иллюминации Эйфелева башня и колесо обозрения Рю-де-Пари. На другой стороне улицы, которая называлась Рю-де-Риволи, сиял сад Тюильри. Казалось, что изнутри он был подсвечен. Марина подумала о том, чтобы разбудить своего жениха Гранта и предложить ему полюбоваться этим зрелищем вместе с ней. Но для этого еще будет время, ведь их путешествие только-только началось. Марина села за столик, зажгла сигарету и затянулась. До чего же приятно, когда на тебя не давит работа, когда не нужно ни за чем пристально следить, когда на тебе не висят многочисленные имейлы, требующие ответа. Можно почитать книгу. Можно заняться маникюром. Можно вообще ничего не делать. Эта ночь принадлежала ей. Она в Париже, и это только начало.

Вдруг зазвонил телефон, и Марина вздрогнула. А когда увидела, кто звонит, почувствовала раздражение.

– Данкан, – резко отозвалась она. – Вообще-то тут уже глубокая ночь.

– Ты спала?

– Нет.

– Ну разумеется. Ты все еще живешь по нью-йоркскому времени, поэтому не должна была спать.

– Но это не означает, что ты можешь звонить мне во время моего отпуска – первого почти за десять лет.

– Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.

Марина поморщилась от досады. Вот почему Грант настаивал, чтобы она бросила работу в журнале «Пресс». За эти без малого десять лет, которые она работала на Данкана, Марина ни разу не брала отпуск. Бо́льшую часть выходных ей приходилось вкалывать, а сколько она провела на работе праздничных дней – и не сосчитать. Она все время отвечала на звонки, даже поздно ночью. Свою карьеру Марина начинала ассистенткой Данкана, но и сейчас, девять с половиной лет спустя, он порой обращался с ней по-прежнему, несмотря на ее высокий статус: она теперь входила в руководство журнала. Она уехала в путешествие всего лишь двадцать четыре часа тому назад, а босс уже подбрасывает ей какие-то задания. Невероятно! Она не могла в это поверить, хотя, честно говоря, тут нечему было удивляться.