Это была хорошая история, которая – Марина была уверена в этом – будет еще неоднократно пересказываться в ходе их совместной жизни. Но правда заключалась в том, что, если бы Грант сразу же сказал ей «да», это не сработало бы. Марина была тогда молодым репортером светской хроники и вращалась среди сливок общества на Манхэттене. Грант же был «морским котиком», который должен был возвращаться на второе боевое дежурство в иракскую Эль-Фаллуджу. Первая искра между ними была яркой, но она обязательно угасла бы со временем из-за разделявшего их расстояния и разительных отличий в образе жизни. Как бы там ни было, Марине требовалось время, чтобы повзрослеть. И когда судьба свела их во второй раз, она была уже достаточно зрелой, чтобы, увидев Гранта, понять: это именно то, что ей нужно.

В который раз Марина подумала о том, как же ей повезло – каждый день засыпать и просыпаться рядом с этим мужчиной. Она вдруг почувствовала раскаяние из-за того, что его покинула, пусть даже всего на час.

– Доброе утро, мой будущий муженек.

Произнося последнее слово, Марина улыбнулась и машинально потянулась за обручальным кольцом, которое оставила на тумбочке. Оно было украшено массивным бриллиантом в пять каратов, квадратным (так обычно ограняют изумруды), вокруг которого расположились два сапфира трапециевидной формы. Изумительное украшение, о чем-то таком она всегда мечтала. Однако, заполучив его, Марина внезапно обнаружила, что немного боится. Она не могла представить это кольцо у себя на пальце, в то время как она едет в метро на работу, общается с информатором или просто сидит за письменным столом в редакции «Пресс». По утрам Марина, как правило, оставляла его в небольшом блюдце на прикроватной тумбочке. Она знала, что Грант недоволен тем, что она не носит обручальное кольцо постоянно, но он мог бы понять ее боязнь потерять столь дорогую, уникальную вещь. Она уже пообещала жениху, что будет носить кольцо постоянно, после того как они поженятся и она бросит работу.

– Давно проснулся? – спросила Марина.

Грант поднял на нее глаза, и ее улыбка растаяла.

– Что случилось?

Он покачал головой и молча протянул Марине газету. Она была открыта на разделе новостей. Марина взяла ее и быстро пробежала глазами страницу.

– «Из пентхауза в Белый дом». – Она взглянула на фотографию отца Гранта, потом бегло просмотрела статью – содержание показалось ей нейтральным, разве что имелись смутные намеки на связь семьи Эллис с ближневосточными деньгами.

– Не вижу ничего ужасного, – сказала Марина. – Твой отец на снимке выглядит отлично. Собственно говоря, он похож на тебя. Только волос на голове поменьше.

– Нет, я не об этом. – Грант взял у нее газету и перевернул страницу. – Вот, – сказал он, постучав пальцем в нужном месте, – посмотри сюда. Мы вместе с ним учились в Гарварде. Мэтью Уэрнер. Ему было всего тридцать пять.

Марина прочла заметку.

– О, как это печально. Он был женат?

– Да. Кстати, ты с ним однажды встречалась.

– Не помню.

– На вечеринке у Уитни. Жена Мэтью работала в художественной галерее в Челси.

Марина вспомнила эту женщину. Аннабель Уэрнер выделялась в зале, заполненном ослепительными женщинами. Ее нельзя было назвать красавицей, но она была особенной, и это бросалось в глаза. На ней было нечто очень авангардное – белое ассиметричное платье, надеть которое решились бы очень немногие. От ее лица веяло удивительным покоем. Высокие скулы выгодно подчеркивала мальчишеская стрижка. В невозмутимом взгляде зеленых глаз угадывался спокойный, взвешенный ум. Марине она сразу же понравилась. Они немного поговорили, пока их мужья возбужденно вспоминали однокурсников. Помнится, они с Аннабель даже обменялись контактной информацией, но никто потом не перезвонил. Через несколько месяцев Марина случайно узнала, что Уэрнеры перебрались в Европу, и испытала легкое разочарование. Женщин, с которыми ей хотелось бы подружиться, было не так уж много, и Аннабель Уэрнер была одной из них.

– Он был славным парнем. Его все любили. Он получил должность в «Свисс юнайтед» и работал на…

Грант продолжал говорить, но Марина его уже не слушала. Ее взгляд был прикован к небольшой заметке, размещенной внизу страницы, под статьей о гибели Мэтью Уэрнера.

– «Журналист светской хроники обнаружен мертвым в своем доме в Коннектикуте», – растерянно прочитала она вслух.

Под заголовком был помещен снимок живописного белого дома в колониальном стиле с черными ставнями и занесенными снегом ящиками для цветов под окнами. Из открытой входной двери парамедики выкатывали на носилках мертвое тело. Часть крыльца была обтянута желтой полицейской лентой. За окном Марина сумела рассмотреть старинные дедушкины часы, так хорошо ей знакомые.

– О боже… – в ужасе прошептала она внезапно осипшим голосом.

– Что случилось?

– Это Данкан. Данкан Сандер. Он мертв.

В течение сорока восьми часов Аннабель поддерживала в себе надежду, что Мэтью еще отыщут живым. В перерывах между телефонными разговорами с чиновниками аэропорта, членами поисковой группы и агентами Блохом и Фогелем она лихорадочно изучала статистику крушений частных самолетов. Аннабель обнаружила газетную статью о «Гольфстрим G450», который упал в Скалистых горах на территории Канады во время сильной грозы. Тогда выжило трое пассажиров. Их нашли через тридцать часов после катастрофы в нескольких милях от места падения фюзеляжа. Люди были голодны, ранены, но живы. Аннабель машинально запомнила их имена: Пол Ганьон, Джон Леблан, Алек Рой. Вечером, приняв целый коктейль из снотворных препаратов, она повторяла их про себя, как какую-то мантру, магическое заклинание. Эти люди давали ей надежду.

Потом Аннабель нашла еще одну статью о другом G450, голландском, который разбился в Альпах. Это случилось двенадцать месяцев тому назад, тоже во время снежной бури. Тут факты были неутешительны. Никто не спасся. От самолета мало что осталось: только черный ящик и небольшие фрагменты крыла и корпуса. Аннабель перечитывала это снова и снова. В конце концов она уничтожила историю своих поисков на просторах Интернета, оставив в покое все эти страшные случаи.

Аннабель отыскала также данные Фатимы Амир. Она не могла этого не сделать, ведь Мэтью умер вместе с ней на борту ее самолета. Аннабель не слышала об этой женщине, пока к ней в двери не постучалась швейцарская полиция.

В Интернете было на удивление мало информации о Фатиме Амир. Неоднократно упоминалось о том, что она всячески избегает публичности; в своей недавней статье «Файнэншл таймс» назвала ее «финансовым вундеркиндом-отшельником». В каком-то смысле Аннабель даже испытала облегчение, обнаружив, что читать о ней особо нечего. Фатима Амир была безумно богата, успешна, прекрасно образованна, красива. Просмотр ее фотографий чем-то напоминал акт самобичевания. Но толку от этого не было, и Аннабель лишь еще глубже опустилась в бездну отчаяния.