Чередий Галина, Нефедова Алена

МИСТЕР НЕСОВЕРШЕНСТВО

Глава 1

— Алеена, ты только держись, я рядом.

Пальцы Мари с неожиданной силой сжались на моем локте, заставив бокал с шампанским дрогнуть, и несколько капель пролились на светлое платье. Подруга прилипла к моему боку, невнятно шипя в ухо, а пожилые супруги Джайсы, с которыми я мило общалась, укоризненно покачали головами и тактично отошли.

— Что? — недовольно покосилась я на приятельницу, движением бровей намекая, что она не очень вовремя. Эти двое довольно приятных старичков уже почти согласны были купить моего «Махаона». Должна заметить, за достаточно высокую цену. А учитывая, что это мой первый вернисаж и совесть пока не позволяет мне называть себя раскрученным художником, таких потенциальных клиентов было глупо терять из-за какой-то ерунды.

— Ничего. Просто стой, где стоишь, и продолжай улыбаться. Сегодня, черт возьми, твой день, и у этого козла нет никакого права снова появляться и все портить…

Она еще что-то продолжала раздраженно шептать, а я уже обернулась, ища взглядом причину ее недовольства.

И тут же пожалела об этом.

Томас стоял в каком-то десятке шагов от меня, с легкой улыбкой разглядывая одно из моих полотен. Зрение вдруг смазалось, став каким-то тоннельным. Окружающие лица и звуки будто стерлись, растеклись, оставив одного его: высокого, ошеломляюще красивого, безупречного. Именно таким я хранила в памяти его образ.

Вот только он был не один.

Рядом стояла невысокая привлекательная брюнетка в черном блестящем платье. Ладонь Томаса лежала на ее пояснице в столь знакомом мне оберегающем жесте чуткого собственника, имеющего привычку не выпускать из виду то, чем дорожит. И от вида аккуратного, но абсолютно отчетливо округленного живота его спутницы, который не мог скрыть элегантный наряд, мне стало нечем дышать.

Господи, нет!

Я не могу видеть то, чего не должно быть в принципе. Чего не было у меня. В чем было отказано.

«Никаких чертовых детей, Алеена!» — зазвучал в голове когда-то такой любимый голос, в котором не было ни раздражения, ни явного давления, только безразличие. Так мой муж всегда давал понять: его решение уже принято и нет никаких доводов в мире, способных сдвинуть его с занятой позиции. Ни единого прецедента за все пять лет нашего идеального брака. Томас сказал — так тому и быть.

«Мне не нужен ребенок. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Совсем. Пойми. То, что есть у нас сейчас, не просто устраивает меня полностью — это единственное, чего я вообще желаю в этой жизни. Желаю тебя, вот такой, как сейчас, — совершенство, принадлежащее лишь мне и сосредоточенное исключительно на мне, точно так же, как я на тебе. Ребенок — это нечто лишнее, ненужное. И к тому же он испортит твою безупречность».

Я моргнула, ощущая резь в глазах и сглатывая спазм в горле, стараясь прогнать еще сотни отвратительных слов, что услышала от него тогда. О том, что он всегда мне четко и безапелляционно говорил о своем нежелании «размножаться, как бездумные животные». О том, что дети — разрушители брака. О том, что его едва не выворачивает при взгляде на беременных жен друзей, «этих оплывших, брюхатых коров», которые позволили себя «изуродовать» в угоду желанию их эгоистов мужей плодиться, подобно тупым овцам.

«Ты моя, Алеена, — обнимая меня и целуя в висок, бормотал он, и впервые с момента нашей встречи в кольце его рук я чувствовала себя не под надежной защитой любимого мужчины, а точно в ледяной проруби. — Ты только моя, а я только твой. Ничему не позволено портить этой гармонии, этого ценнейшего баланса. Кроме этого не забывай, что половина ДНК в этом… зародыше принадлежит мне, а значит, и право оставлять его или нет тоже наполовину мое. И я категорически против сейчас и категорически против буду всегда. Все, что мне нужно, — это ты, моя безупречность, и та жизнь, что у нас есть».

— Добрый вечер, Алеена. — Голос, что когда-то обволакивал и кружил мне голову, но однажды все разрушил болью, зазвучал наяву. — Ты, как всегда, идеальна и сама по себе, и во всем, за что берешься.

Язык прилип к небу во рту, а все силы ушли лишь на то, чтобы перестать пялиться на округлость живота его спутницы.

— Не мог пропустить это мероприятие? — совсем не любезно ответила за меня Мари и больно ткнула пальцем в бок, заставляя отмереть. — Не представишь нам свою… м-хм…

Мари — из тех людей, что готовы защищать своих когда надо и даже когда не надо. И, делая это, плевать она хотела на тонкую душевную организацию посторонних.

— Это Изабелла Викли, моя подруга, — нисколько не изменившись в лице, ответил Томас, не обращая никакого внимания при этом на девушку, а вместо этого неторопливо окидывая меня взглядом с ног до головы, будто проводя ревизию своего имущества. — А это моя жена, Алеена Мортинсон.

— Бывшая жена, — слишком очевидно проглотив недовольство, пискнула Изабелла. — Рада быть здесь! Мой Томас тщательно следит за тем, чтобы я не закисала дома во время беременности, и все время водит меня в разные интересные места. Ну, должна сказать, что у вас тут все довольно миленько организовано, почти на высшем уровне.

Это что было? Смешная попытка от не очень-то и уверенной в себе «нынешней» уколоть «бывшую»? Или просто недостаток такта и мозгов?

Глупенькая, глупенькая Изабелла.

Никакие твои шпильки и завуалированные оскорбления не способны задеть меня сильнее, чем положение, в котором ты находишься.

— И когда ты ждешь пополнения, Изабелла? — в тон девушке спросила Мари, пока я так и не находила в себе сил заговорить, тратя всю энергию на игнорирование не в меру пристального рассматривания Томаса, которое он даже не утруждался скрывать.

— Мы ждем, — прижалась ее собеседница к боку моего бывшего мужа плотнее, хотя куда уж больше. — В ноябре. И уже вовсю готовим детскую в НАШЕМ новом доме в пригороде.

Томас никогда и слышать не хотел о переезде в пригород. Только центр города, только самый дорогой район, только пентхаус на целый верхний этаж небоскреба. И у нас был такой: с видом из панорамных окон, что казалось, будто паришь над городом, и сердце сжималось от страха и восхищения, когда мы занимались перед ними любовью.

— Как удивительно! А я слышала, что Томас у нас — ярый противник раз-мно-же-ния. — Мари в запале не поняла, что уязвила совсем не