рассмотрел твои соски. Они мне чуть глаза, бля, не выкололи. Что точно было бы невозможно, будь ты и правда одета.

— Это… чересчур! — задохнулась я, покачнувшись и ощутив себя колченогой куклой в одной туфле. — Кто дал вам право говорить мне такие вещи, да еще и пялиться?!

— Хм… Вот уж не знал, что мне надо получить у кого-то разрешение на это, — фыркнул он и неожиданно присел передо мной на корточки, опалив горячим дыханием коленки, отчего по коже забегали колкие мурашки. — Ногу давай, Золушка, мать его!

— Что, простите?

Смотреть на него вот так, сверху вниз, оказалось неожиданно… возбуждающе. Как будто он не просто по какой-то причине оказался ниже меня, а встал передо мной на колено, как рыцарь перед своей дамой. Господи! Откуда эти глупые мысли?

— Ногу давай, принцесса! — рыкнул он и сам схватил меня за лодыжку, надевая обувь обратно без особых церемоний, но мои мозоли уже разболелись так сильно, что я зашипела от жжения и, потеряв равновесие, невольно оперлась на его плечи. Широкие. Твердые. Теплые.

— Че за херня? — спросил он и сунул руку в карман, не поднимая головы, вытащил телефон, и, включив фонарик, направил луч на мою ступню, по-хозяйски ее поворачивая. — Да пиздец просто. Ты как смогла-то?

Из-за угла на приличной скорости выскочили два громко рокочущих мотоцикла, осветив нас фарами, и их водители заулюлюкали, проносясь мимо.

— Охуеть картинка! — раздраженно проворчал этот фут-фетишист, так и не отпустив моей ноги. — Я и чуть ли не на коленях перед сучкой. Застебут меня теперь из-за тебя.

— Еще скажите, что я в этом виновата!

Прелестно. Вот и сдуло мимолетное романтично-возбужденное состояние. Как и не было. Я резко ответила и дернула ногу из его захвата, но он не отпустил, отчего мое положение стало еще более неустойчивым, и вцепиться в него пришлось сильнее. А этот любитель табуизированной лексики взял и направил ослепляющий фонарик вверх, вынуждая меня зажмуриться.

— Бля, ты еще и в чулках! — прошипел он сквозь зубы, и я возмущенно выдохнула, ощутив, что вторая рука его скользнула вверх и нащупала резинку под мокрой и почти прозрачной тканью.

— Извольте убрать руки с моей ноги! — завопила и хлопнула по наглой конечности, пугаясь не только его дерзости, но и совершенно необъяснимого толчка-спазма, пронзившего низ живота. — Это неприлично! И совсем уж чересчур!

— Ну не то чтобы совсем, но вштырило меня знатно! — хохотнул наглец, резко встал и, не думая скрываться, поправил себя в штанах, сунул мне в ладонь туфлю и вдруг подхватил на руки.

— Вы что?.. — воскликнула я и забилась раненой птицей в его руках. — Отпустите сию же секунду!

— Донесу и отпущу, — невозмутимо ответил он, зашагав в ту же сторону, куда уехали мотоциклы. — Куда ты такая ковылять собралась? И застегни уже эту, сука, куртку! Ну реально как голая же! Сходил, блядь, за сигаретами, называется. То Анусы, то принцессы бродячие…

— Какие анусы? Какие принцессы? Куда донесете?

Алло, Алеена, ты с какой стати тут расслабилась и повисла на нем? Мужик, выглядящий как иллюстрация неприятностей криминального характера, тащит тебя куда-то, а ты не зовешь на помощь и даже не пытаешься сопротивляться! Непростительная беспечность!

— Естественно, в гнусный притон, где я над твоим слабым тельцем надругаюсь, и даже не один, — ответил умыкатель беспомощных дев и опять гортанно рассмеялся, вызывая этим звуком странную реакцию в моем теле. Похожую на некую дразнящую щекотку внутри, причем отнюдь не в относительно пристойных местах вроде ребер или подмышек. Совсем не там.

— То есть один вы качественного надругательства не потянете, еще и подмога нужна? А с первого взгляда — мужчина в самом расцвете лет, — необдуманно прокомментировала я, прежде чем прикусила язык, и сразу закрыла себе рот ладонью, в испуге округлив глаза.

Мой носильщик даже споткнулся, уставился из-под челки в лицо, зафыркал, как жеребец, и заржал уже в голос, откидывая голову и открывая вид на татуированное горло с остро выступающим кадыком. А меня с секундным опозданием накрыло вдруг его запахом: сигаретным дымом, влажной кожей, немного испариной чистого, но пышущего тестостероном тела и чем-то типа машинного масла или краски. И от этого я сглотнула, ошарашенная собственной непонятной потребностью облизать его шею… узнать колкость щетины… словить вибрацию этого смеха своим языком. С ума сойти!

— А парила мне — трахаря не ищешь, — отсмеявшись, сказал хам и снова понес вперед.

— Я заблудилась! — возмутилась и дернулась как-то неубедительно даже для себя. Он держал так надежно, и рядом с ним мне, продрогшей и промокшей, было так тепло. — И я никого…

— Я слышал. Разберемся! — оборвал он меня и неожиданно толкнул дверь, казалось бы, в сплошной стене какого-то длинного здания, вдоль которого мы шли.

— Мне нужен телефон, чтобы вызвать такси… пожалуйста. — На меня обрушилось амбре бензина, мазута и еще не пойми чего, и теперь я вообще ничего не видела.

— Ночью в наш район такси хрен приедет, принцесса, — сообщил мне радостную новость рукастый абориген. — Таксисты любят деньги, но ебанутых среди них нет.

— Вы не могли бы не… ругаться! — последнее прозвучало уже в тот момент, когда он пнул ногой дверь, занося меня в ярко освещенное прокуренное помещение, наполненное голосами и агрессивной фоновой музыкой.

После полной темноты мне пришлось прищуриться, привыкая к смене освещения.

— Какой дебил стал бы ругаться с принцессой? — с явной подколкой прошептал парень мне в ухо, позволяя оглядеться.

— Это одна из сучек Дизеля? — послышался «радушный» хриплый голос откуда-то справа. — Какого хуя ты припер ее тогда сюда, Мангуст?

— Эта — моя! — заявил мой почти похититель так нагло, словно имел на это право.

— С какой стати? — пробормотала я, осматриваясь пока сквозь ресницы и размышляя, нужно ли уже впасть в панику, или я с этим реально опоздала.

Потому как теперь вместо одного грубияна в черной коже и тату я оказалась в компании уже целого десятка, и все они уставились на меня так, что хотелось выпрыгнуть из своей шкуры и бежать без оглядки.

Само помещение, скорее всего, было производственным цехом, переделанным теперь под жилые цели. Мы очутились в громадных размеров комнате, в дальнем углу которой расположились рядком мотоциклы, какие разве что во всяких фильмах типа «Безумного Макса» мне случалось видеть. В противоположной части помещения, что совмещало в себе стоянку байков и гостиную, располагались диваны, столы и стулья, чуть дальше несколько холодильников с прозрачными передними панелями, битком набитые пивом и прочим алкоголем. Громадный экран, где шел какой-то боевик с жестким мордобоем, был подвешен под потолком, вся видимая поверхность стен заклеена