Первого апреля никому не верю? Ох, если бы только это... Первого апреля выносят даже двери? Мелочи жизни. В этот день того и гляди, как бы тебя вперед ногами на радость некромантам не вынесли из академии. Откуда возникла подобная варварская традиция? Сейчас расскажу.

Долгие годы обычно солнечный апрельский день ничем не был примечателен и в календаре значился Днем смеха. Однако никто из адептов не воспринимал его как нечто значимое. Простые шутки-прибаутки да и только. Кто осмелится на большее в стенах учебного заведения? А кровь молодая и горячая тем временем бурлила в венах студентов, искала выхода и приключений на бедные головушки адептов. И находила! По вечерам…

На утро зачастую наступала расплата за содеянное: отработка, лишение дотаций, исключение из списков учащихся. С наступлением весны количество проделок студентов заметно увеличивалось. Порой, что ни день, то провинность, что ни неделя, то новые отчисления.

Возможно, так было бы и дальше, если бы однажды ректору не взбрело на ум возвести академию на вершину рейтингов, сделать из нее лучшее учебное заведение во всей империи. На то имелось несколько оснований – во-первых, выпускники ВАМа являлись довольно востребованными на рынке труда, во-вторых, профессору Крейгу загадочным образом удалось собрать у себя, пожалуй, едва ли не самых выдающихся преподавателей. Однако на пути к заветной мечте стояло одно большое «НО» – количество исключаемых из академии адептов.

Чтобы снизить удручающий показатель, находчивый ректор издал внутренний указ и объявил первое апреля Днем шалостей и пакостей или, проще говоря, днем вседозволенности. О чем позже не раз пожалел. Хотя его старания принесли плоды – учащиеся стали вести себя гораздо прилежнее. В итоге ВАМ набрал наибольшее количество баллов и взлетел на вершину рейтинга среди других высших учебных заведений.

Согласно нововведению только один день в году студентам позволялось делать все, что душе угодно, и за это им не грозило отчисление. Естественно, за исключением распития горячительных напитков, нанесения тяжких телесных увечий. В остальное время за любую провинность бедолагу ждала путь-дорога домой. И никак иначе...

Мини реформа быстро нашла отклик в сердцах неугомонных адептов, и с тех пор первое апреля отмечалось с размахом. Его ждали с нетерпением. Пожалуй, даже с большим, чем Новый год или день студента, которые ограничивались балом и сладким столом. Официально…

Чего только не происходило в этот день. Танец маленьких утят в исполнении запеченных на костре цыплят под руководством группы некромантов? Букет маргариток от Фредди – настоящего человеческого скелета, что использовался у целителей в качестве учебного пособия по анатомии? Да пожалуйста. Опустошенный ведьмами склад метел и устроенные ими соревнования на летном поле. Зубной порошок вместо соли или крапива в постели? Не вопрос! Жгучий перец в кофе, слабительное на ужин, забавная записка на спине – на что адепты только не шли, лишь бы напакостить кому-нибудь. И это была далеко не верхушка айсберга.

Самых отважных и безбашенных студентов подобные выходки не прельщали. Они считали их ребячеством. Именно поэтому ни один год не обходился без игры “Правда или действие”. Тогда наружу и вылазили самые потаенные замыслы студентов. Расплатой за отказ выполнять действие служила полная социальная изоляция как минимум на месяц. Поскольку для общительных адептов это было сродни катастрофе, вопреки своим желаниям они шли на отчаянные шаги.

Вынести из академии плащ-невидимку и другие значимые артефакты, выкрасть любимых питомцев преподавателей, поцеловать ректора и деканов, напугать библиотекарей – чего только не придумывали разошедшиеся студенты. Поначалу это было забавно. Но вскоре всем приелись одни и те же шутки. Да и немолодой глава учебного заведения вместе со своими замами, устав от многотысячных поцелуев и домогательств адепток, перестали появляться в этот день в академии, а плащ-невидимку, напоминавшую после бесчисленных краж больше половую тряпку, нежели артефакт, за неделю до знаменательного дня вывозили из учебного заведения. Теперь целовать приходилось молодых аспирантов, лабораторных жаб и даже змей и воровать различную мелочевку, на пути к которой не стояло больших преград.

Несмотря на вседозволенность, никто как правило не переходил черту, ведь необдуманная выходка могла привести к потере друга или пополнить список врагов. Да и учеба на этом не заканчивалась. Утром начинался самый обычный будний день с его лекциями, контрольными под руководством все тех же преподавателей. Поэтому жертвами розыгрышей чаще всего становились сами адепты, либо незлопамятные светилы наук. Хотя последние сами не упускали случая разыграть студентов.

Только одного человека в нашей академии учащиеся страшились настолько сильно, что боялись подложить ему на стул даже облепленную шипами ветку барбариса или намазать дегтем, не говоря уже о том, чтобы поцеловать, осветлить трудно снимаемым заклинанием его темные волосы или облить длинную синюю мантию сахарным сиропом и обвалять в куриных перьях. Звали эту загадочную личность магистр Тейлор Моррис. Он появился из ниоткуда три года назад, сразу после зимних каникул. Ради него даже специально ввели в программу новую дисциплину «Боевая подготовка. Стратегия и тактика ведения боя».

Кем он был и что делал в стенах академии, никто из адептов не знал. Как никто и никогда из нас не видел его лица. Оно вечно скрывалось под черной маской. Это порождало вокруг таинственной персоны много мрачных историй, и сколько бы не пытались студенты пролить свет на истину, безрезультатно. Хотя мало кто решался подойти к нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Магистр Моррис был сильным, ловким, умным, талантливым магом, но при этом крайне деспотичным, холодным и требовательным человеком. Короче, более ужасного преподавателя, впрочем, как и предмета, что он вел, мне встречать не доводилось.

Как и большинство отличниц, я не любила День шалостей и пакостей, поскольку не раз становилась жертвой его почитателей. Над кем еще издеваться нерадивым адептам, если не над нами?

Прошлой весной мне посчастливилось заболеть и уехать на неделю в родной Белгилер, в этом году удача обошла меня стороной.

– Как пережить сегодняшний день и что он принесет? – задавалась я вопросом, заплетая косу и укладывая ее вокруг головы, чтобы та не мешалась под рукой. – Вот бы стать невидимой!

Хотя именно это я и делала на протяжении последних двух недель. Старалась не обращать на себя внимание одногруппников: не отвечала на вопросы преподавателей, одной из первых покидала аудиторию, не ходила в столовую, на лабораторных едва ли не последней заканчивала опыты. Одним словом, приложила немало усилий, чтобы раствориться в их поле зрения. Только полностью слиться с серой учебной массой не позволял магистр Моррис, произнося мое имя чаще других, чем и привлекала внимание сокурсников.

– Адептка Кёртис то, адептка Кёртис сё! – кривляясь, передразнила я преподавателя по боевой подготовке.