– Кто такой Ричард Ларч? – вяло спросила Сесиль. В ней уже не осталось ни запальчивости, ни раздражения; огонь в ее душе погас.

– Первая роль, сыгранная Орландо, – ответил Беллмейн. – Неужели вы даже не помните? Тогда я понял… по крайней мере, испугался, что понял… Я тоже видел когда-то эту открытку с Офелией. Поэтому и нарядил… – Он судорожно вздохнул и, казалось, слегка пошатнулся, после чего с трудом восстановил равновесие. – Поэтому я нарядил его так и уложил в лодку. Кэткарт был еще жив, но я понимал, что он не протянет долго на речном холоде. В этом была… – Он вдруг начал задыхаться. – В этом была своеобразная гармония. Я сам лет тридцать тому назад прилично играл Гамлета. Не так хорошо, как Орландо… А Сесиль тогда была моей Офелией.

Питт увидел, как его посеревшее лицо покрылось испариной, и все понял. Он порадовался, что у него уже нет времени ничего предотвратить.

Беллмейн упал на колени.

Гораций, я кончаюсь. Сила яда Глушит меня. Уже меня в живых…..не застанут…..Дальнейшее – молча…

Закончить роль ему не удалось.

Мисс Антрим закрыла глаза. По ее набеленным щекам струились слезы.

Орландо не подошел к матери. Он пристально взглянул на суперинтенданта, а потом склонился над неподвижным телом своего отца.

Разбилось сердце редкостное. Спи, В полете… ангелов…

Но он тоже не смог закончить трагичные строки – слишком глубока была его сердечная рана.

Питт молча развернулся и ушел, и Телман последовал за ним с мокрым от слез лицом.