Цесаревич Вася Книга 2

Предисловие

Автор предупреждает, что претензии по поводу отсутствия в произведении логики, здравого смысла и литературности не принимаются. Поджанр аниме, пусть даже это большевик-аниме, подразумевает отсутствие всего вышеперечисленного.

Вот ошибки могут встречаться, но на то он и черновик. Желающие могут откорректировать текст самостоятельно.

Чего не будет, так это смакования потрахушек на восемьдесят процентов содержимого текста. Именно содержимого, а не содержания. Всё же не учебник для начинающих онанистов пишу.

Мои герои будут пить коньяк, курить кубинские сигары, и воевать. Кто-то будет воевать с оружием в руках, кто-то на финансовых фронтах… неважно где. К вящей славе Империи!

И да, я никого не заставляю насильно читать мои книги. Не нравится? Просто не читай и не криви рожу.

Глава 1

Непонятные летательные аппараты, приземлившиеся прямо на шоссе у ямской станции и подрулившие к заправочной колонке, вызвали ажиотаж в деревне Константиновке, что расположена в прямой видимости от трассы. Многие даже побросали пахоту и собрались на площади перед церковью, чтобы определить к худу или добру такое явление. Рассуждали недолго, так как конец спорам быстро положил отец Фёдор. Человек бывалый, дослужившийся до драгунского вахмистра в прошлую войну, он погладил георгиевские кресты на подряснике, и сделал вывод.

— Сии машины, когда в небе, на кресты похожи. Стало быть, техника богоугодная, служащая ко благу государства и государя-императора.

— А дирижабли в небе на колбасу похожи! — выкрикнул известный деревенский нигилист и смутьян Пров Оглоблин, вернувшийся с войны с единственной медалью, и потому батюшку недолюбливающий. — Тоже богоугодно?

— Истинно так, — не моргнув глазом согласился отец Фёдор. — Своей формой дирижабли напоминают о скором разговенье на Светлое Христово Воскресение.

— А бронированные колпаки укрепрайонов как есть пасхальные куличи! — продолжил неугомонный Пров.

— И это правильно, — кивнул батюшка. — Очередное свидетельство того, что господь Россию любит и защищает.

Пров не нашёлся с ответом. Да честно говоря, и не старался его найти, потому что отец Фёдор при недостатке аргументов всегда мог перейти к пастырскому увещеванию крепким кулаком. Или того хуже — владея даром целителя, нашлёт на спорщика почесуху и злой недельный понос. Не сейчас, не в посевную, но не забудет и не простит. То есть, простит со всем христианским смирением, но потом.

А Василий Красный не подозревал о случившемся в деревне религиозном диспуте, и был озабочен совсем другим вопросом. Выговаривал Чкалову, с которым ещё третьего дня перешли на «ты»:

— Ну чего к моей заднице прилип, Валерий Павлович? На такой скорости тебя в штопор сразу бросает, а ты идёшь как по ниточке.

— Я, Вася, отрабатываю сопровождение, — пробасил Чкалов, налегая на букву О в последнем слове. — Тяжело, спорить не буду, но нужно тренироваться.

— Хороша тренировка, — хмыкнул Красный. — Ты кроме хвоста моего самолёта хоть что-нибудь видел?

— Видел, как твои девчонки мне ручкой машут.

— Валерий Павлович, вроде женатый человек, а всё туда же.

— Я, Вася, чисто с эстетической точки зрения. Тем более это была заводная ручка для запуска двигателя. Но вот ты критикуешь мою манеру сопровождения, стало быть есть у тебя собственные соображения.

— Есть, как не быть. У нас, у большевиков, принцип такой: критикуя — предлагай, предлагая — делай, делая — отвечай. Или что-то в этом роде, за точность цитаты не ручаюсь.

— Золотые слова, — согласился Чкалов. — Кто сказал?

— Точно неизвестно, но приписывается Александру Ильичу Ульянову.

— Правильный был человек, — перекрестился Валерий Павлович. — Так что там по твоей тактике?

— Да не тактика, обычный здравый смысл, — отмахнулся Вася, и достал из кармана комбинезона блокнот с карандашом. — Вот смотри, Валерий Палыч, какая идея. Ты идёшь с превышением в полтора километра, и…

— И мы все умираем с голодухи, — послышался из-за спины голос Лизаветы Бонч-Бруевич.

— А кто вам, сударыня, помешал позавтракать утром?

Лиза смутилась. Она вчера вечером опять выиграла первенство, и у неё опять не хватило храбрости даже после заказанной в номер мадеры. До коньяка, правда, в этот раз не дошло. И так же вчера вечером Вася совершенно случайно услышал, что это у них за соревнование. Девушки его не видели и говорили откровенно. Хм… до сих пор уши краснеют. Оказывается, они разыгрывали право прийти к Василию в номер и остаться на ночь. По количеству выигранных попыток лидировала Лизавета, но ещё ни разу не дошла. Как, впрочем, и остальные.

— А я бы тоже съел чего-нибудь, — согласился с девушкой Чкалов. — Нам до Гатчины ещё два часа лёту, а покормят там или нет… Могут сразу на гауптвахту засадить, а там разносолами не балуют, уж поверь моему опыту.

— За что на гауптвахту? — удивился Вася.

— Да хотя бы за циничное пренебрежение законами современной науки, отрицающей полёты аппаратов тяжелее воздуха.

Красный подумал, что отец вряд ли законопатит его на губу, так как традиционный Первомайский бал в Гатчине уже завтра, но насчёт Валерия Павловича не был в этом уверен. После неудачной попытки пролететь под мостом на малом дирижабле, у Чкалова сложилась очень уж неоднозначная репутация воздушного хулигана. Три дня потом доставали застрявший между опорами аппарат.

— Да, пожалуй стоит перекусить. Только нужно самолёты от заправки отогнать, а то кому-нибудь помешают.

— Не извольте беспокоиться, господа, у нас есть ещё одна колонка, и автомобили смогут заправиться там, — как из-под земли появившийся работник со значком завода барона Эммануила Нобеля на куртке склонился в вежливом поклоне. — У нас всё предусмотрено для удобства путешественников, каким бы транспортом они ни пользовались.

Судя по продувной физиономии заправщика, он рассчитывал, что стоящие самолёты послужат дополнительной рекламой, и большинство из проезжающих по дороге водителей обязательно завернут сюда, чтобы полюбопытствовать. Но откровенно глазеть не совсем прилично, так что будут маскировать интерес под необходимость долить бензин в бак. А это повышенные продажи и существенная премия — господин Нобель на оплате труда не экономит.

— Для удобства, говоришь? — не поверил Чкалов. — А если попрошу у аппаратов часового выставить?

— Как вам будет угодно. Всего двенадцать рублей в час, но минимальное время взятия под охрану составляет четыре часа.

— Вот жулики!