Техас, 1885 год

Очень хотелось самодовольно усмехнуться, но Тэра Уинслоу лишь поудобнее устроилась на жесткой деревянной скамье общего вагона. Удивительно, насколько все удачно складывалось. Получив письмо от отца, она, ни минуты не колеблясь, бросилась на вокзал. Поезд уже отходил от платформы, когда Тэра вскочила на подножку своего вагона. Она не успела позаботиться о багаже, но в Далласе обзавелась всем необходимым.

Ничто не могло испортить ее увлекательного путешествия к отцу через обширные равнины Техаса. Здесь эту часть прерий, стиснутую горами, называли Пенхендл — «ручка сковородки». На конечной станции предстояло сойти с поезда и в дилижансе добираться до Кларендона, который отец любовно называл в письмах Спаленкой Святых, повторяя древнее испанское название. Теренс Уинслоу обожал этот городок на пограничных землях, ставший для него вторым домом.

Тэра задумчиво смотрела в окно, не замечая своеобразной красоты расстилавшихся вокруг просторов. В Кларендоне она намеревалась помочь отцу выпускать газету. Они не виделись три года. Однако Тэра не задумываясь покинула особняк деда в Сент-Луисе и устремилась навстречу новым событиям и людям.

— Сеньорита!

Голос был вежливым, даже мягким, однако Тэра непроизвольно схватилась обеими руками за сумочку, в которой носила пистоле!.

Однако хватка ее тотчас ослабла. Перед ней стоял сморщенный старик испанец, из-под сомбреро которого выбивались совершенно седые волосы. Внезапно Тэра вспомнила, что уже видела этого человека на вокзале в Далласе, когда покупала билет. Он, казалось, наблюдал за ней, но не пытался заговорить.

Испанец между тем растянул сморщенные губы в любезной улыбке и указал на скамью рядом с ней:

— Нельзя ли к вам присоединиться, сеньорита?

«Это еще зачем?» — подумала Тэра, скользнув взглядом по полупустому вагону. В нем хватало места, и тесниться было совсем не обязательно.

Догадавшись, о чем она думает, испанец слегка покачал головой. Его улыбка стала шире, дружелюбнее.

— No hay porque afligirse… — Он спохватился и повторил по-английски: — Намерения у меня самые добрые, и вы можете быть совершенно спокойны. Я только хотел скоротать время за беседой, до Кларендона путь не близкий.

— Значит, вы тоже едете в Спаленку Святых? — оживилась Тэра. В глубине души подобное совпадение показалось ей более чем странным.

— Si, — подтвердил старик и примостился на неудобной скамье со вздохом человека, измученного долгим путешествием. — Годы мои уже не тс. Эти старые кости любят сиденья помягче, и если бы не прибыльное дельце, то я не сдвинулся бы с места.

— Вот как? — удивилась Тэра Старик заинтриговал ее, и девушка принялась его расспрашивать: — И какой же род занятии приносит барыш, сполна окупающий тяготы пути?

Морщинистая рука старого испанца непроизвольно потянулась к нагрудному карману и ощупала его. Синеватые тонкие губы, высушенные возрастом, сложились в загадочную улыбку.

— Видите ли, я занимаюсь тем, что раскапываю фамильные секреты — так сказать, похороненное прошлое. Вы не поверите, как это выгодно. Не для всех, разумеется. В данном случае я старался для одного уважаемого гражданина из Кларендона.

Ничто так не возбуждало Тэру, как неудовлетворенное любопытство.

— Вы говорите, для гражданина Кларендона? Могу я узнать его имя? Возможно, он встретит вас на вокзале?

Она выпалила вопросы один за другим, пристально вглядываясь в лицо попутчика. Она все еще не была уверена, что ему можно доверять.

— Почему вы все время говорите «он», сеньорита?

Казалось, старику доставляет удовольствие интриговать юную путешественницу. Впрочем, объект для игры он выбрал неудачно. Тэра приняла вызов и мысленно поклялась выудить у странного спутника как можно больше сведений.

— Прошу меня извинить, — сказала она лукаво. — Я должна была предположить, что вы способны очаровать любую сеньору или сеньориту. Так ваша клиентка — женщина?

— Ах, я вижу, вы всерьез намерены узнать все о моей секретной миссии, — со смехом откликнулся испанец. — С таким же успехом я могу поинтересоваться, зачем вы, красавица моя, едете в Кларендон. Здесь, в Техасе, неблагоразумно путешествовать без компаньонки. Впрочем, я могу сыграть роль вашего защитника и покровителя, раз уж судьба свела нас на жизненном пути.

Тэра снова подумала, что встреча состоялась не случайно. К тому же ее раздосадовало то, как ловко старик ушел от ответа.

— Ваше благородное предложение делает вам честь, — ответила она, прикидываясь простодушной. — Но как же я могу принять его, ничего не зная о вас?

— Могу вернуть вам этот упрек, сеньорита, — возразил испанец. — Вы так же скрытны, как и я. Возможно, вас ждет в Спаленке Святых друг или знакомый?

С минуту Тэра молча разглядывала попутчика, решая, можно ли ему довериться. Это был, без сомнения, человек необычный, но не опасный. В его глубоко запавших глазах Таились доброта и искреннее тепло. Она решила, что уж имя-то назвать можно.

— Меня зовут Тэра Уинслоу. А вас, сеньор?

— Перед вами Мигель Чавес, — церемонно провозгласил старик и сдернул сомбреро, взъерошив довольно густые седые волосы. — Полагаю, настало время раскрыть карты. Ваш отец обратился ко мне с просьбой приглядывать за вами в пути. Зная ваш горячий и независимый характер, он избрал, так сказать, негласный присмотр. Однако я счел нужным открыться вам, ибо нахожу естественной заботу любящего отца о дочери.

Кровь прихлынула к щекам девушки. Отец правильно предположил, что она бросится к нему одна, очертя голову, сразу же после получения письма. Только так, быстро и решительно, могла она ускользнуть от возмутительной опеки дедушки и чрезмерной, исключающей всякую инициативу любви матери.

Успокоившись, Тэра забросала Мигеля Чавеса новыми вопросами. Теперь, когда его миссия частично перестала быть для нее секретом, она решила выяснить все до конца.

— Однако вы не все рассказали мне, — напомнила она. — Какой такой давно похороненный фамильный секрет вы раскрыли… или должны раскрыть?

— Тц-тц-тц! — Испанец прищелкнул языком, давая понять, что оценил ее упорство. — Теперь-то я понимаю, почему сеньор Уинслоу так настаивал на надзоре за своей дочерью. Сказать по правде, я сомневался, что юная и, как я слышал, красивая женщина рискнет выехать одна, без компаньонки, но ваш отец оказался прав…

Медленно, словно опасаясь спугнуть ее. дон Мигель коснулся кончиками смуглых сухих пальцев ее нежной щеки.

— Вы и представить себе не можете, до чего напоминаете мне дочь. — произнес он задумчиво. — Она тоже была прелестна… но, увы, услаждала этот свет недолго, как красивая, но хрупкая бабочка. Я до сих пор скорблю об этом, сеньорита. — Он вздохнул, стараясь стряхнуть неожиданную печаль, и тепло улыбнулся Тэре. — А вот вас не назовешь хрупкой. Если не лжет пословица, что глаза — зеркало души, то в вас таится большая внутренняя сила.