– Странно, что они еще не улетели на зиму.

Джойс Нагроски взглянула на спутника. Тот, стоя на краю пруда, отламывал маленькие кусочки от ломтя белого хлеба и бросал в воду. С полдюжины уток собрались около берега и, вытягивая шеи каждый раз, когда рядом падал кусочек, проворно хватали угощение округлыми клювами. Едва хлеб исчезал, утки таращились на людей, жадно и нетерпеливо ожидая следующей подачки.

– Не все утки улетают зимой на юг, – сказала Джойс. – Если холодно не настолько, что лапы замерзают, они могут спокойно дотянуть до весны.

Тед, весело улыбаясь, повернулся к ней:

– А я думал, ты ушла на пенсию. И потом, ты вела английский, а не биологию.

Джойс не смогла сдержать смех:

– Наверное, если человек был всезнайкой, таким и останется.

Даже в свои шестьдесят с лишним Тед Бойкин оставался привлекательным: густая шапка белых волос, подстриженная бородка в тон и изумительные голубые глаза. Когда Тед работал директором школы, в которой преподавала Джойс, он всегда был гладко выбрит, и хотя Джойс оставалась равнодушна к растительности на лице, ей нравился проказливый вид, который ему придавала бородка. Джойс проработала с этим человеком больше двадцати лет, и хотя она уважала его, считая даже в некотором смысле своим другом, влюблена в него не была. И вот как все обернулось. Жизнь, несомненно, играет с нами забавные шутки. Иногда прямо-таки до истерики.

Стоял вечер раннего ноября, и хотя днем ещё было более или менее тепло, теперь, когда солнце опустилось к горизонту, становилось прохладно. Тед в своей коричневой куртке чувствовал себя вполне комфортно, а вот Джойс перед выходом накинула лишь синюю ветровку, и та не особенно спасала от промозглой сырости, тем более под ней была только футболка. Джойс жалела, что не захватила из квартиры хотя бы шапку или шарф.

«Откуда такая внезапная безмозглость, дорогая? – спрашивала она себя. – Не потому ли, что ты капельку разволновалась перед рандеву с мистером Бойкином возле утиного пруда?»

Джойс хотелось убедить себя, что эта мысль смехотворна. Ради бога, она же не маленькая. Отнюдь не маленькая, если честно: пусть не ростом, так по меньшей мере вширь. А пруд едва ли подходит на роль аллеи влюбленных. И все же она не могла не признать, что какая-то неловкость присутствовала. Джойс была одинока вот уже несколько лет, с тех пор как умер муж, и, хотя она по нему скучала, за все это время ни разу не почувствовала желания подыскать замену. Но неделю назад она столкнулась с Тедом – чуть ли не в буквальном смысле. Она задним ходом выкатывалась на своем «Вольво» со стоянки перед домом, а Тед в это же время проезжал перед зданием. Он едва успел остановить «Бронко» вовремя, чтобы не вмазаться ей в задок (прислушайтесь к фразе!), и вот тогда-то они и обнаружили, что после смерти супругов оба продали дома и переехали в жилой комплекс «Арбор Вейли». Оказалось, что Тед обитал в соседнем здании уже два года, и никто из них не догадывался, что другой совсем рядом. Мир тесен, и все такое.

На следующий день они встретились за ланчем, а чуть позже – за ужином. За последнюю неделю они встречались несколько раз, но Тед все это время вел себя как истинный джентльмен: не пытался ее поцеловать и даже за руку не брал. Честно говоря, Джойс это даже поднадоело. Она хотела, чтобы поведение Теда наконец сдвинулось с мертвой точки. Сама она отнюдь не была скромницей и сделала бы уже первый шаг, если б Тед не вел себя так осторожно. Джойс вовсе не хотела отпугнуть его излишней прямотой, типа «Как думаешь, не пора ли нам заняться сексом? Мы все же не молодеем». Почему-то она полагала, что такое не пройдет.

Джойс заправила черную прядь за ухо, хотя нужды в этом не было. Воздух оставался неподвижным, а ее волосы были такой длины, что растрепаться могли едва ли. С самого детства Джойс была эдакой девчонкой-сорванцом, и сейчас, когда ей не нужно было прилично одеваться на работу, вернулась к тому же стилю. Она предпочитала простую одежду – футболку и джинсы – и не пользовалась косметикой. С недавней поры Джойс начала коллекционировать украшения, она покупала их на аукционах и распродажах по причине, которую не могла объяснить даже себе, но купленное носила редко. Надо было сегодня что-нибудь надеть. Может, если бы Тед нашел ее более женственной, то не держался бы на расстоянии вытянутой руки.

«Или он все еще переживает потерю жены? – задалась вопросом Джойс. – Или по-прежнему видит меня учительницей, а не женщиной?»

И сама удивилась, осознав, насколько последняя мысль угнетает ее.

Пруд располагался за зданиями, у подножия пологого травянистого холма. На другой стороне рос лес из дубов, вязов и рябин, и листва их представляла собой великолепную смесь желтого, красного и коричневого. Листья большей частью ещё не облетели, но Джойс знала, что время листопада не за горами. Еще неделя или две. Она считала осень своим любимым временем года: отчасти потому, что в это время начинались школьные занятия, отчасти из-за энергии, наполняющей холодный воздух. Прекрасный парадокс: мир, готовившийся к временной, приносимой зимой смерти казался ей живее, чем всегда.

«К черту, – подумала Джойс. – Жизнь для живых».

Она шагнула к Теду и взяла его за руку. Джойс почувствовала его напряжение и испугалась, что он сейчас выдернет руку, но Тед расслабился, крепко сжав ее пальцы. Джойс на него не смотрела, и Тед не смотрел на неё, но оба они улыбались, глядя на воду. Тед бросил в пруд остатки хлеба, и утки еще некоторое время сновали поблизости в надежде на добавку, но вскоре смирились с разочарованием. Джойс любовалась отражением деревьев с другого берега, оно расплывалось по воде, словно чернила. Она гадала, есть ли шансы, что Тед поцелует ее позже, а может, и не только поцелует, когда услышала тихий хриплый вой. Вздрогнув от страха, она стиснула пальцы Теда.

Утки встревоженно закрякали, отплыли от берега и одна за другой поднялись в небо, изо всех сил молотя крыльями.

Снова раздался этот звук: низкий рев, будто мотору грузовика срочно понадобился ремонт. Только на этот раз звук, доносящийся справа, был громче и ближе. Когда Тед и Джойс оглянулись, то увидели, как из леса показалась и направилась к ним большая темная фигура на четырех ногах. Двигалось существо с медленной зловещей неспешностью хищника, и Джойс сперва решила, что это койот. В последние годы эти животные появились в Огайо и хотя не распространились повсеместно, но их тут стало больше, чем многие полагали. Джойс никогда не встречала живого койота, если не считать тех, что она видела по телевидению и в зоопарке. Эти звери мастерски скрывались и предпочитали при любой возможности избегать встречи с человеком. Она видела здесь только одного койота – тот лежал мертвый на обочине шоссе, сбитый машиной. Джойс тогда очень удивилась: она не ожидала, что они, оказывается, такие крупные. Местные койоты были лохматее пустынных сородичей, потому, наверное, и выглядели крупнее.