Суббота, 24 июля (настоящее время)

Я посмотрела в окно спальни: еще один унылый день английского лета. Июль, но из-за тяжелых облаков на улице совсем сумрачно. Хотя даже это не могло меня огорчить. Я собиралась на вечеринку по случаю окончания учебного года – там будет выступать школьная группа, и я настроилась повеселиться.

– Эй, во сколько уходишь? – Льюис вошел, как всегда, без стука и сел на кровать. Да и зачем церемонии, мы ведь вместе уже больше года. Правда, иногда я скучаю по тем временам, когда он стеснялся сообщать мне по телефону, что ему надо в туалет, или собирал грязное белье до моего прихода. Мама права: чем дольше ты с мужчиной, тем больше он себе позволяет. Но я не хотела перевоспитывать Льюиса. Надо принимать любимого таким, какой он есть, поэтому я смирилась с его неряшливостью.

Я пожала плечами и взглянула в зеркало. Волосы у меня тонкие, тусклые и вечно выглядят не так, как надо. Даже не получается по-модному их взлохматить, хотя женские журналы пишут, что «пошаговое создание прически а-ля только что из постели» – это совсем просто.

– Через минуту, – ответила я Льюису. – Скажи только, как я выгляжу?

Уверенность в себе – вот что самое привлекательное в человеке. А если ее нет? Невозможно сыграть ее так, чтобы тебя не раскусили. Я не красотка модель и не соблазнительная девушка из «Плейбоя», и нельзя сказать, что уверенности в себе у меня хоть отбавляй. В сущности, мне ужасно повезло с Льюисом: он как будто не замечает, что я совершенно обычная девушка.

Он усмехнулся и закатил глаза, как бы говоря: ну, пошло-поехало, опять та же песня. Поначалу мои комплексы его раздражали, но теперь, по-моему, только забавляют.

– Между прочим, я тебя вижу, – я недовольно взглянула на его отражение в зеркале.

– Прекрасно выглядишь. Как и всегда, – ответил он. – Может, все-таки подвезти тебя?

Я вздохнула. Опять он за свое. Клуб, где должна состояться вечеринка, едва ли в двух минутах от нашего дома. Я столько раз туда ходила, что добралась бы и с завязанными глазами.

– Нет, спасибо. Лучше пройдусь. А ты когда выезжаешь?

Он пожал плечами и поджал губы – это его выражение лица мне очень нравилось.

– Как только твой ленивый братец соберется. Ты не передумала? Мы можем подбросить тебя по дороге.

– Нет-нет, не надо, серьезно! Я выхожу прямо сейчас, а ты, если будешь ждать Генри, выедешь еще нескоро.

– Не ходила бы ты одна по вечерам, Сам.

Я снова вздохнула, на этот раз глубже, и бросила щетку для волос на полку у зеркала.

– Льюис, я хожу одна много лет! Каждый день в школу и обратно. И то же самое будет в следующем учебном году! Эти ноги, – я шлепнула себя по бедрам, – еще хоть куда!

Он перевел взгляд на мои ноги, и его голубые глаза загорелись.

– Это точно…

Я улыбнулась, толкнула его обратно на кровать и села к нему на колени.

– Давай-ка ты прекратишь изображать парня, чрезвычайно озабоченного моей безопасностью. Лучше поцелуй меня, – Льюис усмехнулся, и наши губы встретились.

Мы встречаемся уже полтора года, но от его поцелуев у меня до сих пор замирает сердце. Я обратила на него внимание еще совсем девочкой, в одиннадцать лет. Вместе с моим старшим братом Генри он заходил к нам каждую неделю и оставался, пока его мама не возвращалась с работы. Тогда я считала это всего лишь глупой влюбленностью – в то время я была влюблена еще и в рэпера Ашера – и не придавала ей большого значения. Но прошло четыре года, при встрече с Льюисом меня все так же бросало в дрожь, и я поняла: кажется, это серьезно.

– Фу, какие вы оба гадкие, – послышался низкий насмешливый голос.

Я мигом отстранилась от Льюиса и сердито уставилась на вошедшего в комнату брата.

– Заткнись, Генри!

– Заткнись, Саммер, – парировал он.

– Невозможно поверить, что тебе восемнадцать.

– Заткнись, Саммер, – повторил он.

– Как бы там ни было, я ухожу, – я легонько оттолкнула Льюиса, поцеловала его напоследок и выскользнула из комнаты.

– Идиотка, – пробормотал Генри.

«Инфантильный дурак», – подумала я. На самом деле мы с ним ладим – большей частью. Да что там: о лучшем старшем брате нельзя и мечтать. Но иногда он ужасно меня бесит. Не сомневаюсь, пока мы живы, так и будем ругаться.

– Саммер, ты уже уходишь на вечеринку? – крикнула мама из кухни.

Нет, просто открыла дверь шутки ради!

– Да, мама, уже ухожу.

– Будь осторожна, милая, – предупредил отец.

– Конечно. Пока, – ответила я и торопливо, пока не успели остановить, вынырнула за дверь. Дома ко мне относились так, будто я учусь в начальной школе и не могу ходить по улице одна. Хотя наш городок, наверное, – да нет, точно – самое скучное место на земле. Здесь никогда не происходит ничего интересного.

Самое волнующее событие случилось два года назад: пропала старая миссис Хеллманн – фамилия как название известной марки майонеза. И уже через несколько часов нашлась на овечьем пастбище. Она там искала покойного мужа, пока весь город разыскивал ее. До сих пор помню, как все воодушевились: наконец хоть что-то произошло!

По знакомой улице я направилась к началу тропинки, ведущей вдоль кладбища. Это единственный участок дороги, где я не люблю ходить в одиночку. Кладбище. Здесь и правда страшновато, особенно если никого нет рядом. Я озиралась, стараясь, чтобы со стороны это было незаметно. Кладбище осталось позади, но мне почему-то все еще было не по себе. Мы переехали в этот район, когда мне было пять, и я всегда чувствовала себя здесь в безопасности. Детство прошло в играх со сверстниками на улице, а повзрослев, я проводила время в парке или в клубе. Я знала город и здешних жителей как свои пять пальцев, но кладбище всегда наводило на меня страх.

Запахнув поплотнее куртку, я прибавила шагу. Клуб уже за следующим поворотом. С опаской я снова оглянулась через плечо и ахнула: из-за живой изгороди вышел человек.

– Извини, дорогая, я тебя напугал?

Это же старый Гарольд Дейн. Я вздохнула с облегчением и помотала головой:

– Нет-нет, все в порядке.

Старик поднял увесистый черный мешок и, крякнув, как штангист, швырнул его в мусорный бак. Лицо Дейна покрывали морщины и складки обвисшей кожи. Он был очень худой и, казалось, сломается пополам, если согнется.

– Идешь на танцы?

Странное слово меня рассмешило. Танцы! Ха-ха! Видимо, так это называлось в юности Дейна.