– Прует, Масяня, чё мутишь? – громыхнул в трубке мужской бас.

– Дэн, мне вкрай как некогда, говори скорее или дома уже расскажешь, – скороговоркой ответила я.

– Вот чё за дела, а? Почему у тебя не я или хотя бы не Стасик на первом месте всегда, ну? – обиделся мужчина.

– Любимый, ну, пожалуйста, побойся бога. Я твоя и его с восемнадцати ноль-ноль до самой утренней зари. Любой каприз. А прям щаз никак не могу. Ой, директор на линии. Бросаю трубку. Чмоки обоих во все места.

– Ну-ну, – успел сокрушенно вздохнуть абонент, который уже не абонент, ибо некогда – директора нельзя заставлять ждать.

Шеф последние несколько недель сам не свой был – подкосила его та неприятная ситуация. Да так, что даже страшно за него становилось временами. Но… Тут уж, как говорится, что посеешь.

– Да, Александр Нилович.

– Ланушка, зайди ко мне.

– Чайку?

– А знаешь… сделай-ка ты мне, лапа моя, кофейку. Как ты умеешь. Только «без верха». Я туда кой-чего капну. И на себя тоже сваргань порцайку. И это… Коза твоя тут? Если тут – отправь куда-нибудь с поручением, чтобы никого не было в приемной. И дверь закрой. И, наверное, с телефонами сделай что-нибудь. Не хочу, чтобы трезвонили.

С недоумением я смотрела на огромный телефонный аппарат, стоящий на моем столе. Александр Нилович просил кофе «как я умею» в экстраординарных ситуациях. Но ведь все в порядке! Производство работает как швейцарские часы (ну, может, не совсем «Улисс Нардин», но без особых сбоев), в отделах продаж полно заказов (ну, опять-таки не то чтобы с верхом, но на хлеб с маслом всем хватает), дилеры регулярно требуют пополнения запасов, планируем открытие нового цеха на основной базе – такое впечатление, что все последние кризисы обходят нас стороной, тьфу-тьфу три раза. Да еще и «без верха»! Значит, добавит туда коньяк. Черт! У него же давление совсем недавно скакало, «Скорую» домой вызывали, мне Лизавета Пална жаловалась.

– Мартышка, Саша-водитель ничего интересного не рассказывал?

– А чё? – Вот же еще одно неисправимое создание!

– Не «чё», а «что». Ты, в конце концов, в приемной генерального сидишь. Следи за речью, – поправила я Лялю, хотя уверена, сквозняком все тут же вынесет.

– Да никого ж нету, – проканючила она.

– Нет. Не «нету», а «нет».

– Тетка, ты чего нудишь? – сидевшая за столом напротив длинноногая красотка надула розовый пузырь и щелкнула его с резким хлопком.

– Так. Значит, берешь длинные бритые ноги в наманикюренные руки и дуешь в отдел контроля качества. Вот тебе пакет документов. Показываешь каждую страницу Ларисе и строгим, вот прям «противным моим» голосом требуешь немедленно, в твоем присутствии переделать. Скажешь, Светик сегодня в образе «мымры», а посему люто бушует и вообще ни разу не шутит. Поняла? – Я протянула Ляле папку с документами, испещренными моими правками и наклеенными ярко-розовыми ядовитыми стикерами с плачущими смайликами.

– Да чё случилось-то? – взглянув на меня, ойкнула и исправилась: – Что-то произошло? Серьезное?

– Иди. Вернешься, когда я тебя сама наберу.

Прислонившись ухом к двери, дождалась, пока стук высоченных каблуков затихнет вдали, и тихо щелкнула внутренним замком. Набрала на телефоне код, переводящий все поступающие звонки на отделы продаж и филиалы, предупредила по внутренней «болтушке» девочек, чтобы никого не соединяли с приемной, и пошла доставать из дальнего ящика спиртовку и джезву. Через десять минут, поставив на поднос две крохотные чашки, парящие одуряющим ароматом настоящего кофе по-восточному, приправленного кардамоном и мускатным орехом, и зажав под мышкой неизменный блокнот для записей, я вплыла в директорский кабинет.

Александр Нилович, в распахнутом пиджаке, с ослабленным узлом галстука, сидел на диване для гостей, откинув седую голову на высокую спинку и прикрыв набрякшие веки. Вид у него был не просто усталый, а какой-то… даже сложно было подобрать верное определение, обреченный, пожалуй. И это испугало меня, моментально включив в голове тревожную лампочку. Наш Генерал лично для меня был ярчайшим примером опытного, мудрого руководителя – справедливого, очень тщательно взвешивавшего свои решения, старавшегося беречь не только прямых подчиненных, но и вообще всех сотрудников комбината. Сказать, что я была довольна своим начальником – ничего не сказать. Я относилась и к нему, и к его жене почти как к старшим родственникам, стараясь не только отлично делать работу на своем месте помощника генерального директора, но и ухаживать за шефом, чтобы ему было еще и комфортно. Не знаю уж, насколько это правильно с точки зрения профессиональной этики, вполне возможно, что в любом столичном офисе меня бы высмеяли за такое слишком «личное» отношение, но по-другому я не могла. Он доверял мне, причем не только производственные, но и многие семейные секреты. Как выяснилось недавно, в некоторые не был посвящен даже он сам.

– Садись, помощница моя золотая.

– Ну, не такая уж я и золотая. Временами очень даже бываю… кхм… другого цвета, – засмущалась я от похвалы.

– Ой, да ладно тебе, – криво усмехнулся шеф, вяло взмахнув рукой. – Всем бы такую «не золотую». Знаешь, сколько раз мне намекали, что готовы тебя переманить с повышением. А я не пускал, – помрачнел он вдруг. – А теперь вот думаю, может, и зря. Сидела бы сейчас спокойно каким-нить начальником отдела, а я, эгоист старый, подле себя все придерживал. – Нилович покрутил головой, еще больше растягивая узел галстука левой рукой, потянулся куда-то между ног, достал небольшую бутылку дорогущего французского коньяка, с некоторым усилием вытащил пробковую крышку, вылетевшую из горлышка с легким хлопком, и плеснул в обе чашки янтарную жидкость. – А вот как теперь быть… И не знаю даже. Твое здоровье, Ланушка.

Я осторожно взяла свою порцию, отстраненно отметив, что мои пальцы подрагивают. Что же такого могло произойти, чтобы ввергнуть нашего Генерала в подобное состояние? Или это «та самая» история заимела продолжение? Господи, только не опять!

– Александр Нилович, все живы-здоровы?

– Все, лапушка, все. И будут еще живы и здоровы многие лета. Только без меня, наверно, – громко прихлебнув густого напитка, ответил директор. – Ты, золотко, не переживай так, авось выкручусь, да и тебя не брошу. Я ж вижу, ты вон всполошилась вся. И с производством полный порядок, и прибыль у нас, ну, не ого-го, но какая-никакая имеется. Видать, именно этим и привлекли. Да только не знаю, к худу ли, к добру. Пална моя вчерась карты раскинула. Говорит, к добру. А у меня душа не на месте. Уж больно молодого вам присылают шефа мне на замену. Совсем еще молокосос, а туда же – дире-е-ехтор, мать ити его за ногу, – внезапно взрыкнув, он хлопнул свободной рукой по деревянному подлокотнику, расплескав кофе на белоснежную рубашку.