В погоне за тенью

Александр Бергман

Глава 1

г. Ленинград, 1979 год, август.

В 6:30 утра перед зданием ленинградского аэропорта Пулково остановился рейсовый автобус. Среди пассажиров был мужчина лет тридцати — с небольшим кожаным чемоданом в руке. По его внешнему виду и выправке можно было предположить, что он военный. Выйдя из автобуса вместе с остальными, «военный» направился к зданию аэровокзала.

Возле входа стоял милиционер, а с ним еще двое в штатском. Впрочем, отсутствие у последних формы не могло ввести в заблуждение даже ребенка. Увидев «военного», милиционер быстро переглянулся с одним из своих товарищей, стоящих рядом, а тот незаметно кивнул. И когда «военный» поравнялся с ними, милиционер окликнул:

— Задержитесь, пожалуйста, на секунду.

— Это вы мне? — с удивлением ответил «военный».

— Да, проверка документов. Сержант Аркадин. — Милиционер приложил руку к козырьку фуражки. — Предъявите, пожалуйста, ваши документы.

Мужчина достал из внутреннего кармана паспорт и передал его милиционеру. Тот внимательно просмотрел его и отдал стоящему рядом человеку в штатском. Который, в свою очередь, быстро пролистав паспорт, вытащил из кармана пиджака удостоверение с красной корочкой и, сунув его под нос «военному», произнес:

— Комитет госбезопасности. Вам необходимо проехать с нами.

— В чем дело? У меня рейс на Москву через час! — опешил мужчина.

— Именно по этому поводу вам и нужно проехать с нами. Приказано срочно доставить вас спецрейсом в Москву. Видно, вас не успели предупредить. Пройдемте, вон наша машина.

— Ну, это другое дело, — с явным облегчением проговорил «военный». — Что же мы тогда стоим, поехали.

Все трое сели в белую «Волгу», стоящую неподалеку, и укатили в неизвестном направлении. Милиционер же, с безразличием взглянув вслед удаляющейся машине, продолжил свое патрулирование.

Глава 2

г. Ленинград, 1979 год.

Перо авторучки мягко скользило по бумаге и под этот аккомпанемент, скрипа пера о бумагу, на свет появлялись, ровные аккуратные буквы, которые складывались в слова, а те в свою очередь, в предложения. И таких предложений было немало, если судить по стопке исписанных ровном почерком листов, лежащих на пыльном столе. А первые лучи утреннего солнца уже пробивались сквозь не плотно задернутые шторы и падали на заваленный бумагами стол. Совершенно особая атмосфера, царившая в этом, скудно обставленном казенном кабинете, красноречиво, говорила о его принадлежности к милицейскому ведомству. Даже запах, витавший в этом помещении, был особенным, присущий, именно милицейским кабинетам, который невозможно спутать ни с чем. Это запах застоявшегося табака, пыли, пота и еще непонятно чего.

Следователь Максимов, поскреб рукой небритую щеку, потом отложил авторучку в сторону и, откинувшись на спинку стула, потянулся. Он был невысокого роста, худощавый, с острым носом и изрядно поседевшей шевелюрой. На носу следователя поблескивали очки, с круглыми стеклами. Невзирая на моду, Максимов носил очки с круглыми стеклами уже много лет, еще с юности. Такие очки, были некой “фишкой” Максимова, а под ними скрывался его острый и пронзительный взгляд. Выдавая в нем человека, смекалистого и наблюдательного, и очень неглупого.

— Вот и ночка миновала — вслух произнес он.

Максимов встал из-за стола, подошел к окну и резким движением раздвинул шторы. Свет утреннего солнца моментально заполнил весь кабинет, и в его лучах показалось облако пыли, поднявшееся со штор.

Сегодняшняя ночь прошла для Максимова на удивление спокойно, и он сполна воспользовался этим обстоятельством, закончив накопившиеся за последние недели дела.

Редкое дежурство следователя обходилось без какого-либо ночного происшествия, и эта ночь была, тем редким исключением. Максимов взглянул на свои изрядно затертые наручные часы “Слава” и удовлетворенно подумал — «Ну вот, меньше чем через часик моему дежурству конец». Он хотел было отметить факт, что это дежурство, было одно из самых спокойных за последние месяцы, но его, почти двадцатилетний опыт работы в милиции, не позволил ему сделать этого. Констатировать о дежурстве без происшествий, можно было, только после окончания дежурства. И сегодняшний день, был ярким тому подтверждением. Не успел Максимов подумать об этом, как на столе ожил, противным дребезжащим звуком, видавший виды, старенький телефон. У Максимова, от неприятного предчувствия, нудно заныл больной зуб. Скривив гримасу на лице, следователь подошел к столу и взял трубку.

— Максимов — коротко бросил он.

— Семен Евгеньевич — в трубке раздался голос дежурного по городу — спускайтесь к машине, выезд.

— Что случилось? — спросил Максимов

— Жмур — коротко ответил дежурный и в трубке раздались гудки отбоя.

От этого короткого слова, у Максимова еще сильнее заныл зуб. “Надо бы к стоматологу зайти, терпеть, уже совсем мочи нет” — промелькнуло в голове у следователя. Максимов медленно положил трубку на рычаги телефона.

— Вот так подфартило сегодня! — с досадой в голосе, вслух проговорил он. “Жмур” на профессиональном милицейском жаргоне, означал труп. А получить труп, меньше чем за час до окончания дежурства, было особой формой везения.

Максимов угрюмо подошел к старой, облупленной вешалке, со вздохом снял с нее одиноко висевшую серую кепку, натянул ее на голову и вышел за дверь.

Глава 3

г. Ленинград.

Милицейский “рафик” с опергруппой, вырулив из ворот ОВД, бойко погнал по утренним, полупустым ленинградским улицам. Пятеро его пассажиров, с унылыми лицами, молчаливо сидели на своих местах.

— Ну что Гришка, докладывай обстановку — Максимов, прервав всеобщее молчание, обратился к одному из оперативников, сидевшему напротив него.

— Да что там докладывать — махнув от досады рукой, угрюмо проговорил тот, которого следователь назвал Гришкой — труп выловили из Невы, капитан прогулочного катера сообщил. Они его обнаружили, ну и вытащили на берег. Гришка, веснушчатый парень, лет 25, в бело-голубой полинявшей рубашке, кисло улыбнулся и добавил — Вот уж правду говорят: “везет как утопленнику”. Хотя, я уже и не знаю, кому тут больше везет, ему или нам. Ему-то уж нечего терять, а наше дежурство, на вторые сутки перевалило.

— Во-во, теперь еще полдня с ним провозимся — подал голос Мишка, сутуловатый, длинный парень, сидевший у окна — второй оперативник.

— Ну не могли на часик попозже его выловить, аккурат под конец дежурства — раздосадовано, с наигранно — плаксивой интонацией в голосе проговорила стройная женщина лет тридцати двух. Ее слегка насупленные брови в этот момент, придавали ей особое обаяние и очарование. На ней была мышиного цвета юбка, длинной чуть выше