* * *

Казалось, что Калифорния осталась где-то за много тысяч километров.

Джим Паркер нажал на тормоз культиватора и выключил мотор. Спина болела просто непереносимо – тупая пульсирующая боль начиналась прямо от пояса. Он потянулся, прижав обе руки к пояснице, затем наклонился сначала влево, а потом вправо. Сегодня вечером ему придется сполна заплатить за эти упражнения. Вот уже много лет он не работал так много физически, и тело попросту отвыкло от таких нагрузок.

И тем не менее, в боли было что-то успокаивающее. Она говорила о том, что ему удалось совершить нечто настоящее и стоящее.

Он намеренно откладывал работы в саду на потом, проведя бóльшую часть лета в походах и развлечениях с друзьями. Ма не возражала. Она только сказала ему в июне, когда он приехал, чтобы избавился от толокнянки и освободил место под кукурузу и кабачки, которые она собиралась посадить на следующий год – в этом году посевная уже закончилась, и она дала понять, что никакой спешки нет.

Хотя время летело стремительно. Лето проходило гораздо быстрее, чем он ожидал, – казалось, что дни и недели пронеслись с небывалой скоростью, и до конца каникул оставалась всего неделя. Джим уже получил по почте информацию о том, в каком общежитии будет жить, и необходимые регистрационные материалы; в письме также указывалось время, когда он должен лично явиться для регистрации. Поэтому, проснувшись сегодня утром, Джим решил, что пора приступать к работе.

Он вытер пот со лба тыльной стороной руки и, облокотившись на поднятую ручку культиватора, взглянул на низкий горизонт Уильямса – туда, где маячил хребет Сан-Франциско-Пикс. На таком расстоянии горные пики над Флагстаффом казались багровыми – их темный цвет грязноватого оттенка резко контрастировал с голубым цветом безоблачного неба и зеленью сосен.

Возвращаться в университет не хотелось.

Осознавать это было странно, но это была чистая правда. Джим провел весь выпускной год в школе, надрывая задницу, чтобы получить приличные оценки, следуя совету Фрэнка Заппы[1], на обложке одного из старых альбомов которого было написано: «Забудьте о том, чему вас учили в школе, идите в библиотеку и займитесь самообразованием, если у вас хватит на это духу». Альбом он обнаружил в куче старого отцовского барахла, валявшегося в сарае, и, хотя и не стал забывать о том, чему его учили в школе, нашел в себе достаточно мотивации, чтобы пойти в библиотеку и серьезно погрузиться в книги, посвященные предметам, выходящим за рамки стандартной программы городской средней школы, что впоследствии здорово помогло ему при прохождении теста на проверку академических способностей. А когда он получил стипендию в университетском колледже Бреи[2], то ему показалось, что сбылись его самые заветные мечты.

Жизнь в колледже оказалась не такой замечательной, какой он ее себе представлял. Хотя нельзя сказать, что с ним случилось что-то ужасное. Его не исключили за неуспеваемость, и он не обнаружил, совершенно неожиданно, что учеба ему не по силам. Как раз напротив. Оценки у него были вполне приличные. Кроме того, за прошедшие четыре семестра Джим дошел до поста редактора студенческой газеты. И завел себе друзей.

Ему просто… не нравился университетский колледж Бреи.

Именно так. Ему не нравилось его учебное заведение. Ничего конкретного, что Джим мог бы описать словами. Просто некий дискомфорт, который он испытывал, находясь там, этакое ощущение смутного ужаса, которое появлялось, не успевал он подумать об этом месте. И дело было не в преподавателях, которые ему не нравились, не в расписании, не в студентах и не в самом кампусе. Совсем нет. Это было связано со всем сразу.

И ни с чем по отдельности.

Джим знал, что в его ощущениях нет никакой логики. Черт, он не мог объяснить их даже самому себе. В этом семестре он начнет трудиться редактором еженедельной студенческой газеты. Три года он потратил на то, чтобы получить этот пост, который должен стать кульминацией его академической карьеры и, кроме этого, превратиться в важный пункт в профессиональной биографии Джима, практически гарантировавший ему получение работы после окончания колледжа. Может быть, университетский колледж Бреи и нельзя сравнить с Колумбийским университетом, но в области журналистики его диплом ценился достаточно высоко, и один из редакторов тамошней студенческой газеты стал одним из лучших репортеров в «Лос-Анджелес таймс».

И все-таки ему хотелось послать все это к черту и остаться здесь, в Уильямсе, вместе с мамой. Получить работу в «Тру-Вэлью»[3] и забыть о колледже.

С ним явно что-то не так…

Над головой пролетел самолет, и его след протянулся до самого горизонта, где смешался с облаками.

Джим выпрямился, подвигал туловищем в разные стороны и наклонился, чтобы завести мотор культиватора. Хватит заниматься самокопанием. Об этом можно подумать позже, и, может быть, даже обсудить с ма. А сейчас надо делать дело.

Он дернул за шнур, мотор вернулся к жизни. Джим отпустил тормоз и двинул культиватор по каменистой почве прочь от сарая.

* * *

Разговор Джим начал за обедом.

Ма приготовила стейк и яблочный пирог, чтобы наградить его за труды праведные, и они вдвоем устроились на диване в гостиной перед телевизором. Пока показывали рекламу слабительного, Джим сделал большой глоток молока и прочистил горло.

– Я вот все думаю – может, мне остаться?

– Что? – ма нахмурилась.

– Понимаешь, я не уверен, что в этом семестре мне хочется вернуться. Может быть, лучше подождать какое-то время, поработать здесь, понять, чего я хочу в этой жизни…

– Это что, шутка такая?

Джим покачал головой.

Мать медленно поставила тарелку на кофейный столик и повернулась к нему лицом.

– Прямо-таки хочется надрать тебе задницу, – сказала она дрожащим голосом. – Все последние годы в школе ты говорил лишь о том, как поступишь в колледж. Ты в него поступил, тебе остался год до выпуска, ты получаешь хорошие оценки, стал редактором студенческой газеты – и вдруг решил все это бросить? Не для этого мы растили тебя с твоим отцом. Ты знаешь, что больше всего на свете отец хотел, чтобы ты получил образование. И ты получил шанс, которого у него не было, а теперь хочешь сунуть этот шанс псу под хвост?