Святослав Логинов

Любимый диван

Передатчик требовательно гудел, ожидая ответа. Александр тысячу первый раз похвалил себя за то, что изничтожил в своё время голографическую технику, и теперь можно разговаривать, зная, что никто тебя не видит, и ты не видишь того, кто жаждет общения с тобой. Техника, вообще, мерзкая штука, и чем меньше она вмешивается в жизнь, тем жизнь прекрасней. Разумеется, это не касается работы.

— Слушаю внимательно, — соврал Александр. — Я, вообще-то сплю, но твой гудок меня разбудил.

— Ты, как, к эвакуации готов?

Ясное дело, Масленников объявился. Делать ему больше нечего, как заботиться о безопасности наблюдателей.

— Я могу эвакуироваться в любую минуту, но куда? Спокойнее, чем здесь, нигде не будет.

— Седьмая наблюдательная станция уничтожена. Тебя враг охватывает уже с трёх сторон. Совершенно непонятно, почему ты ещё цел.

— Вот потому и цел, что не дёргаюсь впустую. Седьмая была на пути к заводам по получению антивещества, вот её и снесли. Именно установки цель противника, а мы так, мелочь.

— Можно подумать, что ты явился прямиком с заседания их штаба. Установки по получению антивещества работают в самостоятельном режиме, а враг стремится бить по людям.

— Хотел бы я знать, к чему стремится враг. Но если мы лишимся антивещества, нам будет нечем оборонять курортные планеты. Людей оттуда вывезем, но кто будет после заварухи восстанавливать пляжи?

— Да, ты стратег. Но, в общем, я тебя предупредил. Не стоит рисковать напрасно.

Александр отключил начальника и вернулся к делам. Разумеется, он не спал и спать не собирался. В пространстве война, спать некогда.

Третья наблюдательная станция, на которой в гордом одиночестве сидел Александр, была сугубо мирной. Да и с кем вообще можно было воевать в Галактике? Пустеры, существа, по поводу которых уже не первое десятилетие шли споры: разумны они или нет? Во всяком случае, развиваться они не намеревались и не любили, когда к ним прилетали земляне и принимались учить пустеров уму-разуму. На других планетах, где имелась жизнь, никакого намёка на разум не было. Соответственно, у землян не было никакого намёка на армию. Техника безопасности — единственное, где требовалось что-то напоминающее дисциплину. Установки получения антивещества строго охранялись, чтобы никто не вздумал хозяйничать там, просто потому, что это ему стало любопытно. Отряды, охранявшие опасные производства, и стали боевыми группами, загородившими продвижение вражеских отрядов.

Враги, отряды, атакующие действия — вся эта терминология немедленно пришла из древних времён и бессмертных детских игр. А вообще, никаких отрядов обнаружено не было, никто не собирался захватывать людские поселения, не было никакой барабанной дроби. Людские поселения просто уничтожались одно за другим. После первых потерь, людей успевали эвакуировать с планет, подвергшихся нападению, и сформированные группы землян защищали брошенные поселения.

Откуда вылетали эскадрильи врага, было непонятно. До недавнего времени их вообще не могли заметить. Истребители выныривали из подпространства, отстреливались по пустым планетам, безлюдным станциям и группам защитников, а потом, также непонятно уходили.

Станция слежения, на которой безвыездно дежурил Александр, находилась не на самом острие атаки, но в опасной зоне. Ему неоднократно приказывали переселиться в более спокойное место, но Александр отказывался от переезда. Он упорно продолжал исследование строения пространства, того, что прежде называлось вакуумом. И ему удалось найти вражеские бомбардировщики, те, которые не нападали в данную минуту. На экране обнаружилась густая рябь. При очень большом увеличении, становилось видно, что казалось бы пустое пространство, представляет собой нечто вроде пузырька, в котором скрывается вражеская машина.

Александр попытался вскрыть пузырь гравитационным лучом и немедленно получил ощутимый взрыв, после чего осталось обычное чистое пространство. То есть, врага можно было бить даже в ту минуту, когда он не нападает.

Результаты Александр тут же доложил в штаб отряда, прикрывавшего те самые заводы по получению антивещества, о которых он упоминал в разговоре с Масленниковым. Оказалось, что возмущения пространства они прекрасно отслеживают, хотя отдельных пузырьков не видят. Александра благодарили и предложили ему перейти в отряд. Александр отказался.

— Перевозить всё моё оборудование слишком долго и трудно. И, вообще, какой из меня солдат? Я же инвалид, воюю, не вставая с любимого дивана.

— Тебя никто не заставит маршировать. Речь идёт о твоей безопасности.

— О ней я позабочусь сам. Я уже раз попадал под выстрел, второго раза не будет.

Командир отряда, носивший странную фамилию Хлебс, не стал уточнять, где и под какой выстрел попал Александр, за что Александр был благодарен Хлебсу. Наблюдатель остался наблюдателем, только теперь он работал на спешно созданную армию.

А что касается давней истории с выстрелом, она всё чаще приходила на ум пострадавшему. Если кто-то и мог понять странную психологию нападателей, то это был детский приятель Виктор, из-за которого Александр, или как его в то время звали, Сасик, пострадал когда-то.

В пять лет Александр вполне нормально произносил своё имя, но оставался Сасиком. Да и кому было называть его иначе? На детской площадке их было трое: Сасик, Витёк и Анка. Все остальные были либо сущей мелюзгой, не способной нормально играть, либо большими ребятами, которым было не интересно общаться с пятилетками. Казалось бы, тройка должна была сдружиться, но именно этого и не произошло.

Виктор постоянно сидел дома, а на улице появлялся только чтобы навредить дружной двойке. Зимой Сасик и Анка лепили снежный дворец. Предполагалось, что когда он будет готов, его как следует заморозят, так что он достоит до самой весны. Заморозить своё строение они не успели, на площадке появился Витёк.

— Ха-ха! — воскликнул он и двумя мощными ударами обратил недостроенный дворец в кучу измятого снега, который уже ни на что не годился.

Анка от обиды заплакала, а Витёк принялся дразниться:

— Рёва-корова, дай молока! Сколько стоит? — Два пятака!

Потом Сасик думал, что следовало бы дать Витьку по шее, чтобы впредь в голову, которая на этой шее болтается, не приходило так себя вести. Что делать, Александр всегда был тугодумом. Соображал он хорошо, но медленно.

Он думал-думал и придумал. Ничего не скажешь, мысль была вполне достойная не Сасика, а Александра. В ход пошло три коробки пластилина, из тех, что умеют застывать, сохраняя на радость мамам уродские произведения юных скульпторов. Пластилин был тщательно перемешан с морским песком, привезённым в песочницу, чтобы мелочь дворовая могла лепить куличи. Из этого материала Сасик с Анкой принялись строить восхитительный дворец. С виду он был как бы песчаный и, разумеется, Витёк не удержался, чтобы не садануть