ты знаешь, что там происходит. Мне неясно одно: откуда эти пузыри лезут, и что им от нас надо.

— А это уже не твоё дело. Надеюсь, мы в расчёте? Раз лезут, то значит так надо. А ты можешь убираться прочь, я тебя в свою игру не звал.

Александр как уже сказано, всегда был тугодумом, соображал он медленно, но крепко. А сейчас надо было не размышлять, а действовать. Он шагнул вперёд, вглядываясь в глубину экрана. Картина была знакома, хотя точка, с которой она проецировалась была другой.

При взгляде с этой точки облако, казавшееся бесформенным собранием пузырей, неожиданно приобрело правильную форму. В центре облака обнаружилась область, непрерывно генерирующая новые пузыри, десятки и сотни тысяч, которые затем разлетались по направлениям главных ударов.

Витёк ринулся вперёд, телом прикрывая экран. Но и того, что Александр успел заметить, с лихвой хватило, чтобы понять, что происходит на дальнем краю галактики. Нет никакой вражеской цивилизации, вернее, она есть в этой уютной комнате, где скучающий балбес гонит бесчисленные войска на окраины человеческих поселений. Вот у него и надо спрашивать, зачем он это делает. Хотя, замечательная оговорка показывает, что диванный сиделец считает всё происходящее игрой.

Александр развернулся и исчез из неприветливой квартиры.

Оказавшись на станции, он быстро проверил текущее положение дел. Скопление пузырей изменило своё расположение, теперь они ослабили натиск на заводы по получению антивещества и перегруппировались так, чтобы прихлопнуть надоедливую третью станцию. Ничего, неделя в его распоряжении ещё есть.

Чтобы как следует подготовиться к новому походу на сидящего на диване Витька, потребовалось несколько часов. За это время блокировка чужой комнаты была усилена, но тем легче Александр проник в запретное помещение.

— Это опять ты! — чуть не плача закричал Витёк. — Ну что тебе от меня надо?

— Не бойся, я не надолго. И вообще, это последний раз.

— Слава богу! Быстро говори и проваливай.

— Тебя, как, совесть не мучает? Ведь сколько народу убил…

— Я никого не убивал. Я придерживаюсь либеральных взглядов и, вообще безвылазно в этой комнате сижу.

— А это что? — Александр ткнул пальцем в экран. — Сам ты сидишь здесь, а там люди гибнут.

— А я тут причём? Кто их гнал туда, на край галактики? Сами полезли, сами и получили. И ты ничего не докажешь.

— Я и не собираюсь ничего доказывать.

— Ну так и мотай отсюда.

— Не всё так сразу. — Александр поднял излучатель, бывший частью оборудования его станции. С помощью этого несложного прибора он уничтожал прежде невидимые пузыри. Теперь излучатель пригодился для иного дело. Отлаженный Витьком прибор, нескончаемым потоком гнавший через всю галактику хищные пузыри, покорно прекратил работу. Экран на мгновение погас, а затем засветился ровным неживым светом.

— Ты что наделал, скотина? — закричал Витёк, порываясь вскочить с дивана. — Ты же мне месяц работы испортил!

— Я выключил твои безумные развлечения. И не на месяц, а все навсегда, без исключения.

— Ничего ты не выключил. У меня есть резервная копия. И не одна, так что ты зря старался.

— Я ничего зря не делаю. — Александр пнул больной ногой по прибору, занимавшему чуть не полкомнаты. Можешь проверить, тут не осталось ничего, кроме корпуса. Всё остальное я разнёс в прах.

— Да я тебя…

— Назад! — предупредил Александр, вскинув излучатель. — Ты, когда-то отсёк мне ноги, я отрублю тебе шаловливые ручонки, чтобы ты ничего не мог восстановить.

Александр блефовал. Его излучатель был смонтирован на основе официальной машины и не мог произвести выстрел в сторону человека, но Витёк поверил в угрозу, и испуганно попятился.

— А ну, пошли! — Александр ухватил бывшего приятеля за ворот тёплой кофты и потащил в сторону мерцающего овала телепорта.

— Ты куда?

— Увидишь. Давай, пошевеливайся. Эта штука, знаешь, сколько энергии жрёт?

Они вывалились в помещение станции, бесконечно далеко от Земли. Здесь мерцал такой же многомерный экран и точками обозначались разбросанные по пространству пузыри, нацеленные на человеческие станции заводы и поселения, редкие в этой части вселенной.

— Узнаёшь?

— Делать мне больше нечего.

— Да уж я знаю, что делать тебе нечего. Но теперь постарайся вникнуть в происходящее. Вот это облачко твоих танчиков направляется прямиком к нам и думаю, через неделю или две даст залп по нашей станции. Как ты думаешь, что останется от тебя, да и от меня заодно?

— Ты так не шути. Давай в темпе делать ноги.

— Куда? Телепорт я минуту назад на твоих глазах сжёг. И передатчик тоже. Так что никуда мы отсюда не денемся и никого на помощь позвать не сможем.

— Как? Что же делать?

— Сражаться, только не понарошку, а на самом деле. Вот гляди: Берём один из пузырей на прицел… раз… и его нет. Твоя адская машина тоже не работает, новых пузырей не создаёт, так что у врагов стало на один пузырь меньше. Теперь ты включайся в работу.

— Вот ещё, делать мне больше нечего.

— Да что ты всё повторяешь одно и то же! Постарайся найти себе дело, а то ведь сгоришь, на диване сидючи.

— На этом, что ли? Дрянной у тебя диван.

— Я на лучший и не претендую. Тут всё для работы приспособлено. Смотри: бах! — и ещё одним пузырём меньше.

— Прекрати! Так ты их только приманиваешь!

— Надо же, понимает. А ты подумал, что моя станция излучает на всех диапазонах? Так что особо приманивать их не надо, рано или поздно, твои танчики до тебя доберутся.

— Ну всё, уболтал. Сдаюсь. Показывай, как отсюда выбраться.

— А никак. Хлебс пришлёт спасательную экспедицию недельки через три. К этому времени или ты отобьёшься от своей игрушки, или она тебя схавает.

— Как отобьёшься? — Их там двенадцать миллионов, а я — один! Выпусти меня отсюда! У меня дома диван пропадает!