…Признаюсь: мы много раз писали друг о друге — в тех изданиях, в которые нас заносила судьба. Скептики сказали бы — «пиарили» и с усмешкой добавили бы цитату из Крылова: «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку». Но, ничуть не смутившись, я бы ответила: да, господа, именно так! С одним отличием: в этой похвале нет ни лести, ни лжи. Зато много-много лет совместной работы, по большому счету — кусок жизни. И он мне дорог. Как дорого все то, что пишет Наташа Никишина — на острие нерва, на границе смеха и печали, с неповторимой интонацией и неподдельной искренностью. В общем-то, так, как живет…

А все началось с известного и любимого многими журнала «Натали». В нем я прочитала рассказы, подписанные «Наталья Никишина». Первое впечатление: этот автор — украшение журнала. На ней держится его душевность, искренность и… разумность. Когда же коллеги сообщили, что «завтра ОНА придет в редакцию!» (надо сказать, что в то время я была в журнале новичком), мне стало слегка не по себе. Придет САМА Никишина! Ох и штучка, наверное, — подумалось тогда…

Оказалось все просто: мы проговорили несколько часов, а вечером продолжили — в телефонном режиме, будто знали друг друга много лет.

О литературе, о поэзии, о жизни…

В редакции мы проглатывали ее рассказы, как вкусные пирожки, и требовали: еще! Вскоре вышел ее первый сборник рассказов — его давно уже нет на полках книжных магазинов. Расхватали в первые же месяцы.

А потом последовали годы молчания. Точнее — работы, работы, работы. Такой же повседневной, как и у всех ее героинь — женщин с непростой судьбой. Когда некогда поднять головы, осмотреться, бросить все и… наконец-то заняться любимым делом. А именно — писать стихи и рассказы!

Я давно хотела, чтобы у Наташи вышла книжка. Наверное, этим «давила ей на нервы», мол, есть издательства, нужно только подсуетиться, навести контакты, сходить, позвонить, собрать рукопись и т. д. И она честно обещала, что подсуетится, сходит, соберет…

Но я-то знала: не любит Никишина суетиться. А рукопись из нее можно вытащить разве что клещами.

Поэтому теперь я искренне радуюсь — наконец-то! И благодарю тех, кто «подсуетился» вместо нее. Для всех нас. Ее давних поклонниц, ждущих нового появления Наташи Никишиной на литературном небосклоне, и будущих читательниц.

Им (уж поверьте!) от 13 до 90 лет. Потому что Наталья Никишина умеет проживать их жизни, как свою. И для каждой героини найти свою неповторимую интонацию. А читателям подарить свою мудрость. Мудрость женщины, которая умеет любить, жить «на полную катушку», дружить, помогать и мужественно преодолевать невзгоды…

И напоследок — история, без комментариев. Да простит меня Никишина, ибо не любит она подобной сентиментальности…

…Однажды в редакцию пришло письмо, адресованное Наташе. Из него выпала… золотая цепочка. Почерк — мужской. Мы даже начали подсмеиваться: мол, объявился у нашей Никишиной поклонник! Начали читать. И смех прекратился. Мужчина писал, что это подарок любимой писательнице от его мамы. Мама купила его для Наташи, потому что много лет именно ее рассказы давали ей силы жить. Теперь мамы не стало. Она не успела подарить цепочку. Сын это выполнил сам, как завет — от ее имени…

А теперь — читайте…

С уважением — Ирэн Роздобудько

29 декабря

Сон ускользнул мгновенно, как только полоумным голосом заорал телефон. И мне пришлось прервать сладкое барахтанье в утренней дремоте. Раз в кои-то веки никуда не нужно нестись с утра пораньше, и тут обязательно какие-то садисты начинают названивать. Отключить бы его, да я панически боюсь потерять связь с дочерью: вдруг что-то срочное, а я не знаю… В трубке зарокотал знакомый низкий голос:

— Еще ты дремлешь, друг прелестный, пора, красавица, проснись! У нас тут мороз и солнце!

Врет Юрка насчет мороза и солнца. Может, мороз небольшой и есть, а солнца никакого не наблюдается. Хорошо, хоть снежок выпал. Прикрыл серость и грязь. Я вздохнула и проснулась окончательно.

— Юрочка, ты чего хочешь-то?

— Тебя, мой свет, хочу… Тебя, ласковая моя.

Ну-ну. Меня он хочет. В такую рань? Я, честно говоря, сейчас хочу только одного — чаю, бутерброд и свежую газету. Но Юрка продолжает убеждать меня, что увидеться крайне необходимо.

— Ну, приезжай сюда… — нехотя предлагаю я.

— Котик, ты же знаешь…

Знаю я, разумеется, знаю. Юрка панически боится, что некий тайный агент застукает его возле моего дома или увидит его джип. И, конечно, перепишет номера и потом сообщит его супруге. Вообще-то, я тоже не хочу ничего такого. Вдруг Мыша придет домой раньше времени… Гостиницы тоже отпадают: Юрка считает, что его в лицо знают все администраторы города. Поэтому для наших встреч остается только квартира моей подружки Мили. Миля по паспорту Милисента. Так обозвала ее мамочка. Поскольку отцом являлся некий уроженец

Мозамбика, мама решила, что для темнокожей дочурки что-нибудь почуднее будет в самый раз. Как будто ей с цветом кожи проблем не хватало. Хвала небесам, теперь ее проблемы в прошлом. У Мили с ее голосом и внешностью вечные гастроли в джазах Европы… А ключи она оставляет мне. С тех пор как Юрка три года тому назад стал моим любовником, мы и встречаемся в Милиной квартирке, точно по графику ее гастролей… Юрочка со своими доходами мог бы снять квартиру, а то и целый дом, но уж я-то знаю, какой он жмот… Да и вообще, мне на него сетовать грешно: держать в любовницах сорокалетнюю тетку, когда вокруг молодых и красивых хоть отбавляй. Я ведь с самого начала ни на что не претендовала. Просто заело одиночество. А Юрку я знала по своей прежней работе, и как-то все получилось само собой. Правда, после каждой нашей встречи я вляпываюсь в депрессняк и решаю, что уж это-то было в последний раз. А после он снова звонит, и я бегу на свидание, как собачонка. Вот и на сей раз сладкое лежание и поедание бутерброда прямо в постели отпадают. Вместо утренней неги — резкий душ, молниеносный макияж и одевание в темпе учений спецназа…

Миля живет недалеко от меня, и можно не терять времени на отлов тачки, а дойти пешком. Краем глаза успеваю заметить, что мое любимое дерево, огромный ясень, покрылось инеем и его белые ветви закрывают полнеба. И смутное воспоминание о том, что я видела сегодня удивительно красивый сон, настигает меня. Вроде бы было в нем что-то, связанное с зимой и снегом, и кто-то рядом со мной был в этом сне. Был мужчина, родной, самый близкий… А кто? Не вспоминается. Наверное, так… собирательный образ. Юрочка выскакивает из машины и пробегает мимо меня в подъезд как незнакомый: конспирация. В квартире он так же быстро раздевается, как я давеча одевалась. Все прочее обычно занимает час. И час на разговоры. Разговоры посвящаются Юрочкиным семейным делам. А я выслушиваю его, глядя в глаза с преданностью домашнего животного. Но сегодня что-то меня сковывает. Я стою посреди комнаты, наблюдая за своим любовником, бегающим по комнате в беленьких трусах, и на меня накатывает волна злобы. Все выглядит, словно в фильмах моей молодости. То ли в «Москва слезам не верит», то ли в «Вокзале на двоих»…