Я смотрел в черное дуло пистолета, приставленного к моемулицу Косоглазым Даганом, и внутренне не мог не похвалить его за то, что оноказался куда более смышленым, чем я предполагал. Вот уж не ожидал, что моеместонахождение будет раскрыто, да еще Косоглазым Даганом.

Отметив про себя, что руки его слегка дрожат, я слушализливающиеся потоком угрозы. Даган не принадлежал к тем, кто убиваетхладнокровно, ему обязательно нужно взвинтить себя до определенного состояния,и, когда его нервы оказываются на пределе, тогда он готов нажать на курок.

— Черт бы тебя побрал, Дженкинс! Ты что же, думаешь, яне знаю, что ты грабанул товар? На пятьдесят тысяч баксов, и так чисто всеобставил! Плевать мне, что ты Неуловимый Мошенник, тебе все равно неотвертеться. Придется вернуть должок. Я ведь не один, Дженкинс. Нас много.

И если не я, так другие заставят тебя расплатиться сполна…

Он продолжал извергать свои пустые угрозы, и я зевнул, темсамым положив начало осуществлению своего замысла. Такие, как Даган, страдаюткомплексом неполноценности, вот и шумят понапрасну. Они пытаются показатьчеловеку, что ничем не хуже его, давят, запугивают, чтобы тот уступил.

— А прохладный, однако, вечерок, — ленивопроговорил я, заметив, что мой зевок сделал свое дело.

Потом я встал, невозмутимо повернулся к нему спиной иповорошил кочергой угли в камине. Честно говоря, я и не думал, что они ещегорят.

Это окончательно вывело его из себя, он перешел на крик:

— Да чтоб тебя перевернуло! Разве ты не понимаешь, чтоя пришел шлепнуть тебя? Просто хотел сначала сказать, за что. Да я с тебя кожуживьем сдеру, жалкий пижон!

Схватив горящее полено, лежавшее поверх углей, я безпредупреждения ткнул им ему под нос.

Будь у него хоть капля смелости, он бы выстрелил. Но передтем как нажать на спуск, рука его на мгновение дрогнула, и этой крошечнойзаминки мне вполне хватило.

Умение фехтовать — хорошее подспорье, в особенности длялюдей моей профессии. Сделав резкий выпад кочергой, я выбил у него из рук пистолет.

— А теперь послушай меня, — сказал я забившемуся вугол бандиту. — Можешь не рассказывать мне басни, я и так все знаю провашу банду. Я заключил сделку с вашим главарем, и в обмен на услугу он долженбыл отдать мне кое-какие бумаги. Только он обманул меня. Я не могу найти его,зато знаю кое-кого из вашей банды. И объявляю вам войну. Да, у вас пропалапартия спиртного на пятьдесят тысяч долларов. А знаешь, почему вам так и неудалось напасть на его след? Потому что весь товар лежит теперь на дне залива.Мне не нужно ваше спиртное, я просто хотел привлечь ваше внимание. А сейчас тыотправишься к тому, кто тебя послал, и скажешь ему, чтобы он передал тому, ктостоит выше, а тот, в свою очередь, пусть передаст главарю, что Эд Дженкинс,Неуловимый Мошенник, встал на тропу войны, и пока я не получу эти бумаги, вамспокойно не жить. Я буду путать ваши карты и вставлять палки в колеса, ипомните: если хоть один волос упадет с головы Элен Чэдвик, мне придетсянарушить свое правило и взяться за оружие. И тогда берегитесь — я перестреляювсю шайку. А теперь можешь убираться.

Да, суровый это был разговор, но такие люди, как Даган,только такой и понимают. Те, кто его послал, еще не видели меня в действии, атолько слышали всякие разговоры, дошедшие с Востока. Полиция сразу несколькихштатов не станет объявлять кого-либо в розыск так просто, ни за что.

Косоглазый Даган понял меня как нельзя лучше и мечтал теперьпоскорей убраться, так что мне не пришлось указывать ему на дверь дважды. Язнал, что мои слова дойдут до главаря банды, хотя никто из его подчиненных,скорее всего, не знает его в лицо. Я также понял, что проявил неосторожность,раз им удалось обнаружить, где я живу, и впредь нужно быть более внимательным.

Даган еще спускался по лестнице, а я уже примерял новыйгрим, думая, куда бы переехать. Мне предстояла война не на жизнь, а на смерть,война, где ни одна из сторон не попросит пощады. Первое сражение я выиграл,второе обещало быть более жестоким.

Положив в чемоданчик новый маскарадный костюм — седуюбороду, шляпу с широкими полями и поношенный пиджак, — я взял тяжелуютрость и вышел из дома. Хотя арендная плата за эту дешевенькую квартирку вбедном районе была внесена, возвращаться сюда я не собирался.

Прежде чем переодеться в новый наряд, я взял такси и поехалк Моу Силверстайну. Моу хорошо знал преступный мир, каждого помнил в лицо, незабывал ни одного дела и был самым ловким мошенником.

Когда я вошел в его комнату на третьем этаже многоэтажногодома, он окинул меня пристальным взглядом и принялся потирать руки, словнотолько что смазал их маслом. Толстый, рыхлый, с лысиной на голове, он долгосмотрел на меня своими светло-карими глазами. У Моу было каменное сердце ивзгляд раненого животного.

— А-а, ну здравствуй, друг мой. Подумать только, ктопожаловал. Эд Дженкинс собственной персоной! Эд Дженкинс, заставивший поседетьраньше времени всю полицию округа. Ну что, друг Дженкинс, дело у тебя какое илитак пришел?

Я задвинул стул и, перегнувшись через стол, наклонился ксамому лицу Моу, в нос мне ударил чесночный перегар, и я увидел, как напряглисьу него мышцы вокруг глаз.

— Скажи-ка мне, Моу, где я могу найти девушку сродинкой на левой руке? Ее зовут Мод Эндерс.

Продолжая потирать руки, он по-прежнему смотрел на меняшироко раскрытыми глазами, хотя для этого ему пришлось еще больше напрячьмышцы.

— Зачем она тебе?

— Знаешь Хорька?

— Хорек мертв, а с мертвыми я дела не имею. С них денегне возьмешь. Только с живых Моу Силверстайн может кое-что получить.

Я кивнул:

— Ну это-то я знаю. Только вот ведь в чем дело. Хорекпобывал у меня незадолго до того, как его пришили. Он как раз пришел, чтобыпредостеречь меня от этой девчонки с родинкой на руке, и сообщил, что мнеготовится западня. А потом его кокнули, он и пикнуть не успел. Расстреляли измашины.

Он кивнул и развел руками:

— Да, Хорек мертв.

— Вот именно. А женщина с родинкой все-таки вышла наменя. И свела с человеком, который выдает себя за главаря крупного преступногосиндиката, короля бандитских трущоб. Эдакий здоровенный амбал с глазами, какдва куска льда. Я хочу найти женщину с родинкой, а через нее выйти на еехозяина.

Моу не двигался. Теперь он был сама осторожность.

— Зачем тебе это?

— Этот человек должен мне кое-какие бумаги. Если он неотдаст их мне, ему не жить.

Моу откинулся на спинку стула:

— Не знаю, о чем ты говоришь. Не знаю никакой девушки сродинкой. А все эти басни про преступный синдикат полиция сама сочиняет. Ты сума сошел, Эд!.. Тебя же убьют. Убьют, и я потеряю хорошего партнера. Так чтолучше не суй нос не в свое дело. Я не знаю людей, о которых ты говоришь, да итебе советую забыть про них. До свидания, Эд.