Иван Фаворов

Стена в темноте

Без понимания того,

что весь мир не тёплый и пушистый,

как шкура матери, слепому котёнку не выжить.

В предрассветный час, мучась от бессонницы, в объятиях похрапывающей любовницы, Франц размышлял о жизни, глядя в белый потолок, по которому рыскали полосы света — лучи проезжающих мимо гостиницы автомобилей. Сложно сказать, что беспокоило его больше: до тошноты мягкая подушка и жаркое одеяло толстое и лёгкое, как облако, залетевшее в шёлковый пододеяльник; ухоженное тело уже не молодой, но всё ещё привлекательной женщины, лежащей рядом; сам факт измены, который в его жизни был новшеством, впрочем, как и всё остальное случившееся с ним за последний месяц. Неизменной оставалась только тяга к размышлению преследовавшая его с подросткового возраста после полового облегчения. Большинство мужчин, испытав добротный оргазм, засыпают мирным сном, но у Франца всё обстояло иначе: он начинал усердно думать. Причём в голову его лезли не назойливые мысли, фобии — вечные спутницы нервной бессонницы, а яркие, сочные образы. Он мог думать о проблемах своей психики, унаследованных из детства, или перебирать в голове феномены родственные понятию Абсолюта, неважно. Всё возникающее в его сознание было красочным и завораживали разум необычайной достоверностью. Этой ночью Франц размышлял о природе зла, о том насколько оно самобытно, имеет ли своё субстанциональное начало или просто существует в виде некой ошибки, как отпадение от эталона универсального добра-блага. Поскольку половина жизни Франца состояла из ошибок, он склонялся больше к последней версии. С другой стороны, Франц занимался решением вполне насущной проблемы, связанной с тем, что его лапочка-жена, уверенная в добропорядочности своего мужа и в том, что она единственная у своего супруга и по-другому быть не может, теперь обманута, а целомудрие их семейного ложа запачкано изменой.

Франц никогда не сомневался в верности своей жены, она была такой женщиной глядя на которую даже предположение возможности супружеской неверности представлялось каким-то неестественным. Он и сам по своему глубокому убеждению никогда не производил впечатление ловеласа. Но в этом месяце жизнь потекла словно в другом русле, ломая стереотипы сформировавшихся представлений. Первое, что изменилось это финансовое положение. Судьба повернулась к Францу другим боком, и он внезапно начал понимать, что деньги есть и их можно тратить, не только затыкая дыры насущных проблем, но и немного просто спустить в своё удовольствие, и несмотря на такую расточительность останется небольшая сумма, которую можно будет отложить на чёрный день. Самым прекрасным в его новом финансовом положении было то, что грядущие перспективы открывали перед ним ещё более радужные горизонты.

Размышляя Франц лежал на спине, он поднял руку и провёл по бедру, ягодице и пояснице своей спящей глубоким сном подруге, вновь ощутил упругую гладкость её загорелой кожи. Женщина была ему ровесницей, то есть её возраст приближался к сорока годам, они познакомились на встрече одноклассников, хотя во время обучения в школе не встречались. Франц перевёлся в этот класс после девятого, а она в девятом ушла. Так получилось, что он, спустя годы, неожиданно для себя произвёл впечатление на одноклассницу и та, видимо, пытаясь догнать упущенную возможность молодости, или проверяя насколько время ещё пощадило постепенно увядающее в ней женское обаяние, решила испробовать на Франце доступные ей чары и незатейливо обольстила его. Франц не имел никакой возможности сопротивляться такому воздействию, потому что почти никогда его не испытывал. Девушки, конечно, и раньше проявляли к нему внимание, но решительное большинство таких особ сильно не дотягивали до установленной им планки привлекательности. А до тех, которые нравились ему, недотягивал сам Франц. Поэтому внимание представительницы прекрасного пола, всё ещё хорошенькой с виду и наделённой харизмой, которой так не хватало Францу в его жене, для него оказалось настолько приятной неожиданностью, что он позабыв о супружеских обетах, переполняясь гормональным восторгом, укатил с Наташей, новой-старой одноклассницей, в ближайшую приличную гостиницу.

Не выдержав гнёта мыслей и жара тела под тёплым одеялом, Франц встал и отправился к мини-бару. Налил себе виски со льдом. Лёд приятно хрустнул в стакане. Телефон коротко звякнул на тумбочке. Спамовое сообщение или пишет жена, волнуется, ждёт загулявшего мужа? Телефон не хотелось даже брать в руки. Поболтав лёд в стакане, Франц вылил его содержимое в недра своего чрева и почувствовал, как огонь снова разливается по сужающимся в преддверье похмелья венам. Походил по комнате, съел какую-то конфету из разряда бесплатных угощений на детском утреннике, и опрокинул второй фужер, запил водой из-под крана, другой не было, тихонечко оделся и вышел из номера. Желание уехать подальше от места преступления стало непреодолимым. Номер был оплачен до утра, переживать за Наташу не стоило, как минимум ей дадут выспаться.

На ходу Франц заказывал такси через приложение, боясь ошибиться с адресом, он несколько раз всё перепроверил и нажал на кнопку вызова. Но тут же понял, что всё-таки ошибся. Как и опасался, указал неверный адрес: неудачно подвернулся первый предложенный приложением из ранее посещаемых. Судя по сообщению машина должна была прибыть через десять минут, но отвезти не туда. С трудом Франц нашёл способ отменить заказ и выйдя из лифта быстро пересёк холл, крутанул дверь-вертушку и вырвался на улицу. Хотел предпринять ещё одну попытку вызвать машину, но перед глазами всё плыло, фокус никак не удавалось поймать, в пьяном омуте чувств пальцы слушались словно с задержкой. Он плюнул на это занятие, решив дождаться более подходящего момента. По пьяному отмахнулся от прежних намерений размашистым жестом и бодро зашагал, вдыхая полной грудью приятный, ночной, летний воздух. Благо ноги у него были крепче разума, и алкоголь отключал их в последнюю очередь.

Ноги вели Франца по тротуару, через переход, в сквер, в сторону предполагаемого метро. Но мысли летели в другом направление. Они, мысли, редко мерцали зеленоватыми огоньками в заболоченном разуме, требуя разработать план действий. Франц с трудом выяснил время, едва разобрав расплывающиеся на экране цифры. Вариант с метро отпал сам собой. «Немного опоздал». — Маякнул в голове огонёк. Необходимость спешить отпала, Франц присел на ближайшую лавку. «Иуда». — Моргнул другой огонёк. Обличая Франца в супружеской измене — «Тебе осталось только повеситься». — Лукаво добавил он же.

— Кажется нужна помощь друга. — Проговорил шёпотом уже сам Франц себе под нос. — Позвонить, что ли, Кириллу?!

Кирилл относился к тому типу друзей, которые, к примеру, когда ты бросаешь курить, обязательно предложат тебе сигарету за компанию, а после отказа обязательно