Лера.

- Еще год будут показывать по всем каналам Богдана Царёва! Ты смотри, смотри, что вытворяет? Ох…

- Не хочу!

Быстро топаю к дивану и выхватываю пульт из рук подруги. Щелкаю кнопкой, выключаю телевизор. Я и так на грани обморока, а Катька только подливает масло в огонь. Глубоко вдыхаю, битый час пытаясь успокоиться, все бесполезно.

Подруга считает мой страх блажью несусветной, конечно, хорошо рассуждать пока не влипнешь в ситуацию, что сейчас удушает меня.

Катерина улыбается, снисходительно наблюдает, как я безуспешно застегиваю молнию на спине. Подруга убирает здоровенный поднос с пирожными на столик, тяжко поднимается с дивана и торопится мне помочь.

- Думала, ты не влезешь в бежевое платье после родов, а нет. Все такая же тощая.

- Куда уж… С нашими долгами…

- Коллекторы опять приходили? – вжикает замком, разглядывая меня через зеркальное отражение. – Собаки!

Слышу вибрацию телефона и вздрагиваю, стало быть, такси приехало. Тело окатывает неприятная волна холода, проступая влагой на ладонях.

- Кать, займешь денег? Я все отдам, честное слово. У меня появился шанс, и я не хочу его упустить, опоздать.

Подруга достает из кошелька бумажные купюры, сует мне в сумочку и провожает к выходу. Временно живу у нее, а свою однушку освободила пожилым родителям, так как уютного коттеджа у нас больше нет.

- Не забывай Лерка, ты – львица. По натуре победительница! Королева! И никакой грозный монарх тебе не страшен, пусть даже он - сам Царёв.

- Если бы твои слова прибавляли уверенности. Впервые мне придется общаться с человеком подобного круга. Самая верхушка общества, раздери его черти…

Катька щурится, тратит пару секунд на раздумья, а потом фурией несется обратно в комнату, оставляя мне некий шлейф удивления. Спешно возвращаясь, протягивает флакончик розовых духов.

- На, побрызгайся. Только немного, так, чтобы ненавязчиво.

- Излишки.

Я отмахиваюсь, но Катя давит своим напором и семьдесят пять килограммами живого веса впридачу. Распыляет аромат мне на макушку.

- Это не твоя туалетка за двести рублей из перехода, а настоящая Франция. Царёв-то точно разбирается в люксовых вещах. Учует и сразу поймет, что ты человек обеспеченный, надежный. Впечатление производишь.

Мне хочется закатить глаза в потолок, но я догадываюсь о скрытом волнении Катьки, пусть визуально она и бодрится. Беру сумочку с документами и рекомендациями из компании “ Няни с вами”, распахиваю дверь.

Кажется, в пропасть собираюсь шагнуть, а не в подъезд Катеринки. С третьего этажа спускаюсь по лестнице. Туфли на низком каблучке, но ступни шатаются как всех пятнадцати еще и с платформой.

Ранняя осень не успела пропитать город серостью и дождем. Ярко на улице, поэтому жмурюсь. Дергаю ручку авто, ощущая тревогу на сердце, крадусь в такси.

- Элитная двадцать пять.

- О…

- Именно.

Сегодня даже пробок нет, как обычно. Будто все обстоятельства желают поскорее свести нас с господином Богданом Царёвым.

Мы двигаемся загород, в частный сектор, где особняки всегда под охраной. Где на идеальном асфальте рассекают Майбахи. Где я, просто обязана заполучить место работы. От этого зависит дальнейшая судьба родителей.

Водитель останавливает свой Рено Логан у высоченных железных ворот, а рядом на табличке золотыми буквами сияет нужный адрес. Трясущейся рукой расплачиваюсь, ни жива ни мертва выхожу из машины. Оглядываюсь, робко шагаю к владениям, впиваюсь ногтями в сумку, будто она меня успокоит.

Замираю, когда створки плавно открываются. Я вижу мужчину.

Нет, он не Царёв, а здоровенный амбал, одетый во все черное. С каменным лицом, на котором высечена вся суровость и мощь этого человека. Бывший спецназовец, наверное, или кто похуже. Неудивительно ведь у Богдана целая армия таких мордоворотов.

Невольно таращусь, когда замечаю у двухметрового охранника пистолет, спрятанный в кобуру. Настоящий. Амбал ухмыляется и смотрит на меня как что-то неважное. Мелкую сошку и болонку. Он жестом указывает проходить во двор, а у меня ноги будто вросли в каменную дорожку. Естественно, из дорогущего мрамора.

Сглатываю, медленно шагаю, мне неловко от того, как громко стучат каблуки туфель, эхом разлетаясь по огромной территории. По спине прокатывается жар, тугим узлом стягивается в груди. Я все ближе и ближе к особняку, что больше на дворец смахивает.

Еще этот громила, мрачной тенью сопровождает позади. Кожей чувствую, как он на меня пялится.

Коленки предательски слабеют, когда я поднимаюсь по изысканному крыльцу, тянусь, чтобы нажать кнопку звонка, но этого не требуется. Здесь повсюду камеры, контроль, через мгновенье меня уже встречают на пороге.

Служанка в закрытой форме, под стать молчаливому охраннику. Такая же строгая, с гладко собранными волосами в шишку.

- Прошу.

Сдержанно говорит, приглашая внутрь.

Да что здесь происходит? В этом доме запрещено радоваться? Произносить больше одного слова? Интересно, а Царёв в курсе что крепостное право давно отменили?

Каждая вещица в особняке Богдана фонит престижем, здесь пахнет деньгами и роскошью. Мне боязно смотреть на дизайнерскую мебель и предметы декора. Служанка уводит меня в самый конец первого этажа и предварительно постучав в дверь, толкает полотно, но сама остается на месте.

Мое сердце застревает в горле и ухает обратно, когда у большого окна я вижу силуэт. Настоящего Царёва, с которым прежде я была знакома только по телевизору и из интернет-новостей. Он что-то разглядывает через прозрачные стекла, крепко сжимает руки за спиной.

Осторожничаю, но глаза нагло залипают на его широких плечах, скрытых белой рубашкой. Виднеющихся из-под манжет запястий. На правом, кстати, у Царёва татуировка. Красивая, разноцветная.

Я делаю шаг ближе к столу, но тут же застываю, когда вживую слышу голос Богдана:

- При слове удовольствие что первое тебе приходит на ум?

- Чего?..

Я ожидала всего. От банального здравствуйте до вы нам не подходите. В голове звенит кромешная пустота. Одной фразой Царёв вгоняет меня в ступор.

Богдан медленно разворачивается, одаривая надменным взглядом. Огибает рабочий стол и нерушимой скалой останавливается напротив. Скрещивает руки на груди. Я ощущаю его аромат, свежий, бомбический. Пауза между нами предательски затягивается. Делаю вдох.