Давно знаю Ивана Дорбу. Знаю как превосходного переводчика с украинского и сербскохорватского языков. Он открыл русскому, а тем самым, через русский язык, и нашему многонациональному читателю страницы неумирающих произведений классиков украинской литературы Михаилы Коцюбинского, Панаса Мирного, Леси Украинки; крупнейших писателей Украины — Юрия Яновского, Петра Панча, Семена Скляренка.

Иван Дорба одним из первых мастеров перевода познакомил советского читателя и с лучшими произведениями югославских классиков: Стевана Сремца, Ива Чипико, Милаша Црнянского, Михаила Лалича, Мирослава Крлежи.

Особенность творческого почерка Дорбы такова, что, выделяя очень тонко, свято храня стилевое и художническое своеобразие того или иного переводимого писателя, он всюду остается и самим собою — приверженцем точности и добросовестности в работе. Ему довериться можно. Прежде чем на чистый лист бумаги начнут ложиться первые строки художественного перевода определенной книги, он изучит все, что относится к жизни, к личности ее автора и к тем событиям, что описаны в книге. Он, Дорба, становится правдивым свидетелем, а порой и как бы непосредственным участником этих событий, добрым знакомым автора. Книг, отделенных от личности писателя, для переводчика Ивана Дорбы не существует, как не вызовет у него желания взяться за перевод и та книга, к событийной ткани которой он равнодушен.

И вот передо мною «Белые тени», роман. Первая не переводческая, а собственная, авторская, писательская работа, роман, отмеченный теми же, органично присущими переводчику Дорбе свойствами и достоинствами — глубинным знанием материала, основательной работой, проделанной по исследованию первоисточников.

Книга построена на реальной основе. Дорба в своем романе приоткрывает читателю завесу над жизнью и политической возней той части белоэмигрантской «публики», которая выпестовала в своих недрах мрачноизвестный НТС («Народно-трудовой союз») — яро антисоветскую и антикоммунистическую организацию.

В художественной литературе тема, разработанная мало. И это не детектив для легкого чтения (хотя роман читается и легко), это очень серьезно.

Не вдаюсь в исторический анализ событий, изображенных в романе, — здесь преимущества историка на стороне Дорбы, — а о литературном воплощении конкретного материала хочу сказать. Написано рукой умелой и уверенной. Как и подобает автору, прошедшему великолепную школу жизни. И школу художественного перевода.

И как и подобает писателю, который не рассказать о том, что переполняет и теснит душу, уже не может, который убежден, что рассказанное им узнать читателю будет полезно. И интересно.

Сергей Сартаков

В кабинете начальника КРО[1]ОГПУ шло заседание. На повестке стоял вопрос о засылке в Донской кадетский корпус сотрудника ОГПУ Алексея Хованского.

— Стало быть, вы, Сергей Васильевич, считаете целесообразным направить в СХС[2]именно Хованского? — расхаживая по просторному кабинету и поглядывая на снежные узоры на окнах, спросил Артузов.

Пузицкий, раскрывая у себя на коленях объемистую папку, только кивнул головой, но, увидев, что начальник на него не смотрит, буркнул:

— Да, конечно!

— И убеждены в том, что список английских агентов, орудовавших в двадцатом году в юго-восточной Украине, находится у казачьего белогвардейского генерала Кучерова?

— Таковы данные, Артур Христофорович! — Пузицкий поднял с колен папку, словно призывая ее в свидетели. — Как я уже докладывал, Кучеров, по словам воевавшего с ним казака-возвращенца Степана Чепиги, хранит эти документы, представляющие для нас особый интерес, и не видит другого выхода, как передать их нам.

— В чем же дело? Почему он их не передал?

— Это не так просто. Кроме того, Чепига побывал в своей станице только в этом году и там встретился с сестрой Кучерова — Еленой Михайловной. Та показала ему письма брата. В одном из них он передает привет Чепиге, называя его по кличке Рыжим Чертом, и намекает о табакерке, вероятно, в ней-то документы и спрятаны.

— С двойным дном? — спросил Артузов.

— Совершенно точно. То, что документы находятся еще у Кучерова, подтверждает акция польской Двуйки[3], которая недавно направила в Билечу — это городок, где находится кадетский корпус, — двух своих агентов. Мужчину и женщину. Как мужа и жену. Он, знакомая нам птичка, некий Очеретко, прошлой осенью бежал с группой заключенных из лагеря, перешел границу и в ноябре появился в Польше один. Но самое интересное, что в это же время у нас, недалеко от границы, был обнаружен труп бежавшего с ним дружка...

— Того самого, которого я захватил шесть лет тому назад возле станицы Марьянской, бывшего логова английского резидента Блаудиса? — хмуро вставил заведующий Особым отделом.

— Именно! — Пузицкий оглядел присутствующих и продолжал: — С Очеретко-Скачковым — сейчас он Скачков — поехала в Билечу дочь мелкопоместного херсонского помещика Ирен Жабоклицкая. Весьма привлекательная, даже красивая женщина. Она вдова сотрудника Двуйки — Сосновского... Того самого, который ранил нашего пограничника, был сам тяжело ранен и умер у нас в больнице.

— Помню, в сентябре прошлого года, — кивнул головой Артузов.

— Да, двадцать пятый год был урожайный на шпионов, — заметил как бы про себя старший оперуполномоченный Федоров.

— А пока ее муженек вояжировал и лежал в больнице, она развлекалась с сотрудником Интеллидженс сервис...

— Наверняка тот вербовал Жабоклицкую, — снова перебил Пузицкого заведующий Особым отделом. — Значит, тут и английское масло. А куда англичанин сунет нос — жди провокации. Потому не проще ли, Сергей Васильевич, склонить Блаудиса к даче правдивых показаний. Он сидит у нас в тюрьме...

— Заставить заговорить эту прожженную бестию просто невозможно. Молчит. Зачем ему усугублять свою вину? Английская же разведка, если наши предположения верны, очень заинтересована в списках, которые у Кучерова. И мы, полагаю, должны ей помочь получить эти списки, имея, разумеется, их фотокопии.

— Шито белыми нитками! — снова не выдержал Артур Христофорович.

— Почему? Хитрый Альбион, разумеется, будет проверять. Тут многое зависит от Кучерова и дальнейшего его поведения. Потому я и рекомендую послать Хованского. Англичанам же мы предоставим возможность выкрасть эти документы.