Мы так далеки от того, чтобы знать все силы природы и различные способы их действия, что было бы недостойно философа отрицать явления только потому, что они необъяснимы при современном состоянии наших знаний. Мы только обязаны исследовать явления с тем большей тщательностью, чем труднее признать их существующими.

Пьер Симон Лаплас

Вот уже почти полтысячелетия он не знает покоя ни днём, ни ночью. Вот уже почти полтысячелетия его непрерывно носит по всем морям и океанам страшная и неведомая сила. Ночью на его мачтах холодно дрожат огни святого Эльма, а днём солнце выжигает рассохшуюся палубу. В многочисленных пробоинах плещется вода, но это не мешает ему, как и прежде, уверенно держаться на волне. Его паруса всегда полны попутным ветром, и даже в полный штиль он уверенно мчится вперёд.

Во все времена он появлялся внезапно. В шторм и туман, в солнечную погоду и в бурю он неожиданно возникал из небытия, призрак, несущий несчастья.

Не дай бог кому-либо встретиться с ним в море! Такая встреча обязательно заканчивается крушением для судна и смертью для его команды! И пусть по всем лоциям под килем в этот момент будет хоть несколько тысяч футов, но невесть откуда появляются рифы, и обречённое судно тотчас поворачивает прямо на них.

Впереди судна, указывая ему гибельный путь, на всех парусах мчится корабль-призрак. На его палубе видны скелеты, их страшные ухмылки заставляют холодеть самые отважные сердца. Отчётливо слышно, как скрипит старый изношенный корпус, как гудит ветер, прорываясь сквозь рваную холстину истлевших парусов. Подле штурвала — капитан. Хорошо видно его чёрное лицо под широкополой шляпой. Это иссохшее лицо мумии. В беззубом рту торчит глиняная трубка.

Напрасно в отчаянии пытается команда обречённого судна изменить курс. Напрасно рулевые всем телом налегают на штурвал, судно не слушается их. Оно уже не подвластно человеку, ибо во власть над ним вступил иной хозяин. Неведомая сила влечёт судно за кораблём-призраком, влечёт на рифы, навстречу гибели.

Вот уже отчётливо видны пенные буруны у ощерившихся каменных клыков. Ещё мгновение — и корабль-призрак безмолвно растворяется в облаке пены. А затем следует страшный удар, всесокрушающий поток воды, опрокинутое далёкое небо и мучительная смерть.

Так бывает всегда, ибо исчезнувший корабль зовётся «Летучим Голландцем», и нет ещё в мире силы, которая могла бы остановить его, И как не вспомнить здесь страшные своей неразгаданной тайной стихи Николая Гумилёва:

Но в мире есть иные области,

Луной мучительной томимы.

Для высшей силы, высшей доблести

Они навек недостижимы.

Там волны с блесками и всплесками

Непрекращаемого танца,

И там летит скачками резкими

Корабль Летучего Голландца.

Ни риф, ни мель ему не встретятся,

Но, знак печали и несчастий,

Огни святого Эльма светятся,

Усеяв борт его и снасти.

Сам капитан, скользя над бездною,

За шляпу держится рукою,

Окро́вавленной, но железною,

В штурвал вцепляется — другою.

Как смерть, бледны его товарищи,

У всех одна и та же дума.

Так смотрят трупы на пожарище,

Невыразимо и угрюмо.

И если в час прозрачный, утренний

Пловцы в морях его встречали,

Их вечно мучил голос внутренний

Слепым предвестием печали.

Ватаге буйной и воинственной

Так много сложено историй,

Но всех страшней и всех таинственнее

Для смелых пенителей моря —

О том, что где-то есть окраина —

Туда, за тропик Козерога! —

Где капитана с ликом Каина

Легла ужасная дорога.

В июле 1881 года в судовом журнале фрегата британского флота «Бакканте», огибавшего мыс Доброй Надежды, появилась запись: «Во время ночной вахты наш траверз пересёк „Летучий Голландец“. Сначала появился странный красноватый свет, исходивший от корабля-призрака, и на фоне этого свечения чётко вырисовались мачты, снасти и паруса брига». Команда «Бакканте» была в полном смятении: ведь любой моряк прекрасно знал, что судно, повстречавшее «Летучего Голландца», — обречено, в лучшем случае оно сядет на мель, а экипаж охватит массовое безумие.

Однако на этот раз, вопреки ожиданиям команды, после встречи со знаменитым призраком фрегат остался цел. Матросы приободрились, но, увы, радовались они напрасно. Уже на следующее утро вперёдсмотрящий, первым заметивший корабль-призрак, сорвался с мачты и разбился насмерть. Чуть позже внезапно заболел и умер вахтенный офицер, записавший факт встречи с призраком. Ко времени возвращения «Бакканте» в Индию он потерял по разным (порой самым невероятным!) причинам более полутора десятков человек. Поэтому немудрено, что после этого дотоле ничем не примечательный винтовой фрегат получил прозвище «Проклятый Бакканте». Необъяснимая гибель людей на нём продолжалась и в последующие годы, а потому служить на «Проклятый Бакканте» отправляли и матросов, и офицеров за какие-либо прегрешения: по своей воле туда идти никто не желал. История с фрегатом «Бакканте» — всего лишь небольшой штрих к великой легенде о «Летучем Голландце». Во взаимосвязь встречи со знаменитым призраком многочисленных смертей на английском фрегате можно и верить, и не верить, но факт случившегося с «Бакканте» остаётся фактом.

Сегодня большинство морских историков считают, что легенда о «Летучем Голландце» появилась более 400 лет назад. Есть мнение, что сама легенда вовсе не плод фантазии, а самым непосредственным образом связана с одним из выдающихся мореплавателей, человеком, начавшим эпоху великих географических открытий.

Кому из живущих ныне неизвестен знаменитый мыс Доброй Надежды, отделяющий Африку от Антарктиды? Честь открытия этого мыса, а значит, и честь открытия морского пути вокруг Африки принадлежит португальскому мореплавателю Бартоломеу Диашу ди Новаишу, более известному сегодня просто как Бартоломеу Диаш. С именем этого человека связаны первые великие открытия, но с ним связано и рождение самой страшной морской легенды — о «Летучем Голландце»...

Много позднее эта легенда обретёт иного героя, и говориться в ней будет об ином, не менее страшном мысе — Горн, который и доныне внушает ужас мореходам. Но начало этой легенды было положено именно Бартоломеу Диашем, который своим открытием и своей странной смертью вызвал столько преданий и суеверий.

Что известно нам о жизни Диаша до его легендарного плавания? Увы, до обидного мало. Историки предполагают, что произошёл великий мореплаватель из рода Жуана Диаша, который первым из европейцев обогнул мыс Бохадор, и Динита Диаша, открывшего Зелёный Мыс. Род мореходов Диашей из поколения в поколение прокладывал путь в далёкие моря, передавая от отца к сыну и от деда к внуку искусство навигации, старинные карты и завет идти всё дальше и дальше.