26 июля 2047 года. Станция «Эпос». Две тысячи световых лет от Земли.

Всё, что происходит с нами сейчас… началось давным-давно. Отголоски тех событий до сих пор доносятся до нас воспоминаниями предков, записанными в потрёпанные временем журналы и блокноты. Тогда никто не придавал этому значения, ведь всё выглядело как абсурд и нелепость.

Знаки, предзнаменующие начало конца, разносились эхом ещё в двадцатом веке во время Второй Мировой Войны. Резкий подъём Германской империи, геноцид населения и самое ужасное – нацизм. Тогда все винили в случившемся Гитлера, но в реальности имело место и то, о чём было не принято говорить в обществе, – сверхъестественные создания и магия.

Люди всегда боялись непонятного, а потому старались оправдать существование таинственных явлений и инопланетян теми или иными научными фактами.

Кто-то в точности предсказал будущее, указав на исход футбольного матча?

«Это всего лишь удача! Ему повезло! По теории вероятности это возможно!» – и таких высказываний сотни. У людей на всё найдётся объяснение, лишь бы не верить в происходящее прямо у них под носом.

Как часто вы задумываетесь над тем, одни ли мы во вселенной? А насколько эта самая вселенная велика? Каков шанс, что мы встретимся лицом к лицу с инопланетными формами жизни? Уверен, эти вопросы посещали всех, кто хоть немного знаком с устройством нашего мира. Да что уж говорить, многие учёные до сих пор не могут сойтись в едином мнении. Точнее.… Не могли сойтись…

Я пишу этот дневник и, по совместительству, справочник по Вилестрии для тех, кому небезразлична судьба нашего мира. Меня зовут Эмбер… Настоящее имя Елизавета Корнаева, я родилась двадцать девятого июня две тысячи четвёртого года в небольшом посёлке Виноградово под Москвой. Сейчас мне уже сорок три года, и я нахожусь далеко за пределами моей родной планеты.

Станция, на которой я дислоцируюсь, доживает последние отведённые ей дни. Пускай пока ещё кислорода тут предостаточно, электроэнергии едва ли хватит на поддержание работы вентиляции, не говоря уже о полноценной работе шлюзов. Да и пропитание уже на исходе. Автономные фермы перестали функционировать почти месяц назад. Я здесь одна, но умереть уже не боюсь. Поставок с Земли ожидать не приходится. Последний сеанс связи был почти год назад, и, судя по всему, от планеты больше не осталось и следа…

Ах да… К чему это я?..

Не знаю, поверит ли тот, кто найдёт эту тетрадь, в мою историю, но…

Судьба всего мира в твоих руках.

Когда допишу дневник, я собираюсь бросить его назад во времени, в две тысячи двадцать второй год, и очень надеюсь, что кто-то его найдёт и поверит в мои слова. Тетрадь точно попадёт в руки к тому, кто должен будет попасть в новый мир. Думаю, года, чтобы подготовиться, вам должно хватить. Хотела бы я отправить книгу ещё на десять лет раньше, но тогда вероятность того, что книга окажется в руках человека, который будет из миллиона участников… крайне мала. Если честно… Даже на это уйдут все мои силы, и я, вероятнее всего, умру. Но какая уже разница? Уж лучше такая смерть, чем гибель от голода или удушья. В любом случае…

История берёт своё начало в две тысячи двадцать третьем году сразу после военного парада в честь девятого мая… В тот день по всему миру исчезли миллионы людей, а на Землю спустились существа, именующие себя Арбитрами.

***

Я вышел на балкон, чтобы выкурить завалявшуюся за монитором сигарету. С улицы дул прохладный осенний ветер Москвы, мешая мне поджечь и без того потрёпанную жизнью самокрутку. Солнце уже зашло за горизонт, а значит, настало моё время для того, чтобы жить. Весь мир уже сладко спал, а я только проснулся. И дело вовсе не в играх или сериалах, за которыми я часто коротаю время. Всему виной чёртова болезнь Гюнтера или же эритропоэтическая порфирия. Недуг с таким названием, что даже от самого его произношения можно язык сломать!

Эх, Ганс, мать твою, Гюнтер… Знал бы ты, сколько хлопот в этой жизни мне доставит болезнь, открытая тобой ещё в двадцатом веке. Чёртова боязнь солнца!

– С-сука… – прошептал я, в очередной раз вспомнив тот день, когда осознал себя в этом никчёмном теле. – И как я только умудрился, а?

По словам моих уже давно почивших матери и отца, я был таким с самого детства. Если точнее, с года. Кажется, мои родители собрались в отпуск в Египет и заодно захватили с собой меня. Сложно представить их шок, когда у ребёнка прямо на пляже кожа сильно покраснела, покрылась волдырями, а затем и вовсе принялась сползать с тела. Меня тогда еле спасли… И я тому чертовски рад, ведь жизнь мне нравится, пусть даже большая её часть протекает по ночам. Вот только… шрамы, которые мне оставило солнце, до сих пор не зажили.

Детство помню очень плохо, ведь почти всё время я проводил взаперти. О садике или школе можно было забыть и приходилось довольствоваться репетиторами и домашним обучением. Да и друзей у меня не было. Кто захочет дружить с тем, кто даже на улицу не выходит днём? Так продолжалось до десяти лет, пока очередной поход к врачу не поставил меня и моих родителей перед выбором. Это было за год до их смерти, и я запомнил тот разговор на всю жизнь…

***

Маленький кабинет в одной из лучших клиник Москвы как всегда выглядел уютно и успокаивающе. Один из лучших врачей-гематологов Андрей Фёдорович принимал в своём кабинете Марка Волкова, снова пришедшего со своими родителями на приём, обязательный для пациентов с подобного рода болезнями.

За массивным дубовым столом сидел гладко выбритый мужчина лет сорока с зачёсанной набок шевелюрой в медицинском халате, закрывающем белую рубашку, и улыбался.

– Та-а-акс… – доктор потянулся в сторону и достал из дубового стола какую-то папку. – И как ваше самочувствие?

Не став дожидаться ответа, врач положил папку перед собой и аккуратно её раскрыл.

– Самочувствие отличное… – заговорила мама Марка, но тут же запнулась, с трепетом чего-то ожидая.

– Анастасия… Вы что-то хотели спросить? – Андрей Фёдорович поднял глаза и пристально всмотрелся в женщину. – Так спрашивайте! Прошу, не стесняйтесь, мы же не первый год с вами работаем.

– Да… У меня… – произнесла женщина и дрожащей рукой дотронулась до плеча сына, сидящего перед ней на стуле. – У меня есть…

Сглотнув слюну, она опустила взгляд и прикусила губу.

– Мы хотели спросить насчёт пересадки костного мозга! – вдруг выпалил отец Марка, заметив заминку со стороны своей жены. – Прости, дорогая…

В кабинете повисла гробовая тишина. Лишь громкие вздохи утомившегося мальчика сотрясали тишину.

– Хм… Хм… Хм… – доктор цокнул языком и вгляделся в документы, находившиеся в папке. – Ну что я могу сказать?.. Пересадка костного мозга невозможна…