Я стояла в тени витрины закрытого магазина напротив бара«Кровь и варево», стараясь незаметно подтянуть черные кожаные штаны наподобающее им место. «Какое убожество», — думала я, озирая опустошенную дождемулицу. Для такого вшивого задания я была слишком хороша.

Моей обычной работой было задержание нелицензированных ичерных ведьм, ибо для поимки ведьмы требуется именно ведьма. Однако на этойнеделе улицы были тише обычного. Все, кто смог туда добраться, были сейчас наЗападном побережье, где проходил наш ежегодный съезд. А мне осталось этороскошное задание, будь оно трижды проклято. Просто «хватай и тащи». Сюда, втемноту и под дождь, меня не иначе как фортуна Поворота поставила.

— Кого я дурачу? — прошептала я себе под нос, подтягивая наплечо лямку сумочки. Меня уже целый месяц не посылали арестовать ведьму — нилишенную лицензии, ни черную, ни белую, ни в крапинку. Вообще никакую. Пожалуй,приводить сыночка нашей градоначальницы на сборище оборотней в полнолуние былоне самой лучшей идеей.

Поблескивающая машина вывернула из-за угла, представляясьиссиня-черной под ртутным уличным фонарем. Эта машина делала уже третий круг покварталу. По мере того, как она, тормозя, приближалась, мое лицо все сильнеекривилось к недовольной гримасе.

— Проклятье, — прошептала я. — Надо было выбрать местечкопотемнее.

— Он тебя, Рэчел, за шлюху принял, — захихикал мне в ухонаводчик. — Я же тебе говорил, что в этом красном недоуздке ты форменнаяпроститутка.

— А тебе, Дженкс, никто никогда не говорил, что от тебя какот пьяной летучей мыши воняет? — пробурчала я в ответ, едва шевеля губами.Наводчик этой ночью был ко мне до неловкости близко, восседая на одной изсерег. Большая такая, свисающая штуковина— серьга, понятное дело, а не феек. Яуже давно считала Дженкса претенциозным сопляком дурного нрава исоответствующего поведения. Однако он хорошо знал, с какого участка садапоступает его нектар. Кроме того, фейки составляли максимум того, что мнепозволялось брать с собой после того инцидента с лягушкой. Я могла быпоклясться, что фее с ее размерами нипочем в лягушачью пасть не влезть.

Услышав, как машина с хлюпаньем останавливается на мокромасфальте, я осторожно двинулась вперед. Автоматическое тонированное стекло переднейдверцы с воем опустилось. Нагибаясь к окну и показывая мистеру Однобровому своеслужебное удостоверение, я нацепила на лицо самую что ни на есть милейшуюулыбку. Из взгляда мистера мигом испарилась вся плотоядность, а физиономия егопосерела.

— Однодневка, — с презрением бросила я и тут же в приступеукоризны подумала: «Нет, так не стоит». Да, он был нормалом, обычным человеком.Пусть даже такие определения, как «однодневка», «домосед», «размазня»,«готовенький» и (самое мое любимое), «закуска», были точны, их следовалотактично осуждать. Впрочем, если этот мистер снимал гулящих с тротуаров Низин,его уже можно было считать покойником.

Машина даже не тормознула, проносясь на красный свет, а яобернулась на пронзительный свист проституток, которых я на закате солнцаотсюда сместила. Они были явно недовольны, стоя на противоположном от меняуглу.

Я сделала им ручкой, а самая высокая из шлюх показала мнесредний палец, прежде чем повернуться и продемонстрировать мне свою крошечную,уменьшенную заговором задницу. Эта проститутка и ее здоровенный на вид «котяра»громко общались, стараясь незаметно передавать друг другу сигарету. Ручаюсь,эта сигарета обычным табаком даже не пахла. «Ладно, сегодня ночью это не моязабота», — подумала я, снова отодвигаясь в тень.

Прислонившись к холодному камню здания, я задержала взглядна красных подфарниках машины, пока та тормозила. Затем, нахмурив брови,придирчиво оглядела себя с ног до головы. Довольно высокая для женщины (где-топять футов восемь дюймов), но далеко не такая длинноногая, как женщина всоседней лужице света. И косметики на мне было гораздо меньше. Не сказала бытакже, что плоская грудь и узкие бедра делали меня особо заманчивойпроституткой. Прежде чем я нашла специальные торговые точки для лепреконов, мнеприходилось ходить в магазин «Твой первый лифчик». А там очень сложно найтитовар без всяких там сердечек и единорогов.

Мои предки еще в 1800-х годах эмигрировали в старые добрыеСША. Странным образом на протяжении всех поколений все женщины моего рода умудрялисьсохранять отчетливо-рыжие волосы и зеленые глаза своих ирландских предков. Моивеснушки, однако, были спрятаны благодаря заговору, подаренному мне отцом натринадцатилетие. Все получилось благодаря такому крошечному амулетику,спрятанному в розовом колечке. Без этого самого колечка я с тех пор вообще издома не выхожу.

Испустив очередной тяжкий вздох, я подтянула сумочку наплечо. Вообще-то кожаные брюки, красные сапожки, а также что-то вроде недоуздкаиз полосок толщиной со спагетти были не так уж далеки от того, что я обычноношу по пятницам, желая подразнить начальство... Но выходить в таком прикиде наулицу, да еще ночью...

— Проклятье, — буркнула я Дженксу. — Я и впрямь выгляжу какпроститутка.

Ничем, кроме фырканья, наводчик мне не ответил. Для, раннихпташек было еще слишком дождливо, а потому, не считая наводчика и «дам» надругом углу, улица оставалась пуста. Я уже почти час проторчала здесь безвсяких намеков на мою мишень. С таким же успехом я могла зайти и «Кровь иварево» и подождать там. Кроме того, находясь в баре, я гораздо скорее смоглабы оказаться объектом приставаний, а не наоборот.

Решительно переведя дух, я потянула за пару-другую прядей изпучка волос у меня на макушке, потратила несколько секунд на то, чтобы искусноих расположить, и наконец сплюнула резинку. Цоканье моих каблучков шло резкимконтрапунктом к позвякиванию наручников у меня па поясе, пока я шагала повлажному тротуару и заходила в бар. Стальные браслеты казались довольнокричащей принадлежностью моего наряда, зато они были самыми что ни на естьнастоящими и уже не раз побывали в деле. Ничего удивительного, что мистерОднобровый остановился. Нижайше благодарю, но это исключительно для работы, ане для того, о чем вы подумали.

И все же меня послали в Низины, чтобы надеть наручники наодного лепрекона за уклонение от уплаты налогов. «Неужели, — задумалась я, —можно пасть еще ниже?» Должно быть, вес получилось из-за ареста тогоВсевидящего пса на прошлой неделе. Откуда мне было знать, что он вервольф?Данному мне описанию он вполне соответствовал.

Стоя в тесном предбанничке и стряхивая с себя сырость, япробежала глазами по типичным ерундистским принадлежностям ирландского бара:длинным курительным трубкам, прилепленным к стенам, зеленым подставкам подкружки, черным виниловым сиденьям и крохотной эстраде, на которой среди целойбашни усилителей со своими цимбалами и волынками возилась будущая звезда «айришфолка». Попахивало там контрабандной «серой». Мои хищнические инстинкты мигомзашевелились. Арестуй я поставщика, начальство наверняка вычеркнуло бы меня изчерного списка. Пожалуй, оно даже дало бы мне что-то достойное моих талантов.