На двери тихо желтела табличка:

акционерное общество

Э К С П О Ш А Р М

и ниже – на листе бумаги с завернувшимся углом – небрежно набранное на компьютере грубой Pragmatica:

рекламных агентов

просят не входить!

Бронзовая ручка и Abloyевский замок, а сразу за дверью – два античных лампиона и приветливая девушка за стойкой между ними с ходу дают понять, что вы имеете дело с солидной конторой.

Трое в долгополых плащах на две короткие секунды задержались у двери, удостоверяясь, что попали, куда хотели, потом три пары высоких каблуков Don Capone вошли внутрь. Головы у вошедших имели больше различий, чем всё остальное. Одна, обросшая снизу бородой, прятала выкаченные глаза и крутой лоб под двухлитровым кепи. Две другие головы не были покрыты. На одной длинные волосы, схваченные резинкой у затылка, напоминали пиратскую косынку; серебряная серьга делала ухо похожим на брелок. Третья голова, стриженная ежиком, была попроще и держалась позади первых двух. Кроме мясистого носа, слегка придавленного при рождении, и нижней челюсти, смахивающей на боксерскую перчатку, полюбоваться тут было не на что.

– -Добрый день, господа. Фирма “Экспошарм” к вашим услугам.

Долгополые плащи остановились перед электрическими фонтанами, бесшумно бьющими в потолок, и кепи сказал пароль:

– -”Дары Предков”. К господину Полуботову.

Не снимая улыбки, девушка между лампионами сказала в телефонную трубку:

– -”Дары Предков”, Илья Ильич,-и, услышав ответ, пригласила троицу:

– -Прошу вас.

Выплыв из-за стойки, она распахнула дверь, за которой возникла комната с огромным столом, заваленным разноцветной ботвой журналов, газетных вырезок, а также бумажных листов с невообразимыми каракулями, напоминающими анатомию неведомых существ. Одна большая анатомия висела на стене, над ней было написано:

План стенда магазина мебели “Сядь в меня”

на выставке “Мебельный рай”

Под планом открылся человек, выглядевший, между нами говоря, несколько простовато из-за ямочек на пухлых щеках и неприлично круглых голубых глаз под белесыми ресницами.

– -Какие люди!-произнес он и выбежал из-за стола походкой заводного медвежонка.

– -Здра… вствуйте, господин Полуботов,-сказал тот, что с серьгой, слегка заикаясь и первым пробуя на ощупь протянутые пухлые пальцы.-Мы пр… ришли обгово… рить наше возможное участие в вашем «Антик…»…

В этот момент дверь закрылась, и все прочие слова остались за ней.

В течение последующих сорока минут дверь открывалась всего один раз: чтобы пропустить поднос с чашками кофе из аппарата Lavazza. Через сорок минут дверь вновь распахнулась, и после взаимных заверений в счастливом знакомстве, лампионной девушке было велено проводить гостей в соответствии с проставленной в воздухе резолюцией:

– -К Маше и Юле!

Двигаясь в нужную сторону, "Дары Предков" с любопытством вертели головами, а тот, что с серьгой, украдкой потискал листок искусственного апельсинового дерева с прикрученными к веткам пластмассовыми плодами манго. Сидящий спиной к проходящим экспошармовец тут же пояснил:

– -Растения искусственные. Артикул тридцать пять дополнительного оборудования. Цена семьдесят пять долларов за тридцать дней проката.

Любитель неживой природы отдернул пальцы и спрятал руку в карман плаща.

После того, как гостей представили менеджеру Маше, вместе с которой для них был выбран себя стенд на открывающейся через два дня выставке "Антик-шоу", они перешли к Юле, вместе с которой заполнили разнообразные бумаги со многими пунктами и, озадаченные прочитанной в самом низу фразой (изобретенной лично Полуботовым): "Отмена выставочного контракта, которым является настоящий контракт, составляет исключительную прерогативу "Экспошарма", и поэтому сумма, полученная от участника, может быть невозвращена в качестве компенсации за отказ по усмотрению", переместились к Люсе, всё ещё шевеля губами и силясь вникнуть в смысл слов: "в качестве компенсации за отказ по усмотрению".

– -Получите пропуска и инструкцию по заезду. Заезд строго по графику. У ворот служебного входа вас встретит наш исполнительный директор Чикильдеев Всеволод Тимофеевич. Запомните это имя.

Гости снова беззвучно зашевелили губами, выполняя указание, а сидевший до этого момента спиной ко всем молодой человек (тот, который напугал клиента с серьгой пояснением насчет искусственного дерева), тотчас повернулся, продемонстрировав не бог весть какую, но довольно приятную внешность типичного администратора. Больше чем на свою фамилию он и впрямь не тянул. Успокоенные этим справедливым соответствием, а также тем, что теперь знают свою судьбу в лицо, гости поднялись и попрощались. Их проводила деловитая тишина, которая длилась до того момента, пока натренированные уши экспошармовцев не различили далекий хлопок входной двери. После этого деловитая тишина снова перешла в непринужденную рабочую обстановку. В самом деле, ведь при посторонних даже не пошутишь благодушно, положив трубку после разговора с клиентом, который уяснил, что ему не по карману участие в "Антик-шоу":

– -Если в доме нету денег – привяжите к ж… веник.

А юмор, как известно, поддерживает рабочий тонус.

Но милая обстановка длилась недолго. Как раз в тот момент, когда менеджер Юля повернулась к исполлнительному директору Чикильдееву с кулечком из бумажной салфетки и уже почти открыла рот, чтобы сказать: "Всеволод Тимофеевич, схомячьте бутербродик", в этот самый момент спокойный рабочий ритм нарушил вбежавший стремительно, словно кинематографический Ленин, генеральный директор Илья Ильич Полуботов.

– -У меня сидит еще клиент,-закричал он громким шепотом.-Допивает кофе. Похоже, крутой. Берите быка за рога!

– -Был бы бык, а рога приделаем,-резонно заметила Люся.

– -В общих чертах я ему всё объяснил. Подберите местечко получше. Шалтай Петр Кирсанович. Антикварная лавка "Тьма веков". Запомнили?

Сообщив всё это, Илья Ильич исчез, а с того момента, когда была впервые произнесена эта несуразная фамилия: Шалтай, и начались все несуразности.

К примеру, позже никто из экспошармовцев не мог толком объяснить, каким образом они проморгали появление обещанного клиента. Возможно, впрочем, причиной тому был не совсем привычный наряд этого человека: спортивные штаны пузырями с надписью Abibas и лыжная куртка невразумительного цвета с обтрепанным воротом.

Непонятно было также, как долго злополучный антиквар ухитрился тихонько простоять незамеченным чуть ли не посередине комнаты. В конце концов то ли Люся, то ли Юля спохватилась: