Юр. Корольков

НЕ ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ…

*

Изд. 2-ое, испр. и доп.

М., Политиздат, 1972.

ОТ АВТОРА

Прошло больше четверти века с тех пор, когда на Волховском фронте в разгар Великой Отечественной войны без вести пропал сотрудник армейской газеты «Отвага» татарский поэт Муса Джалиль. То было суровое время беспощадной борьбы с германским фашизмом, когда герои нередко пропадали без вести и подвиги их оставались неизвестными. Судьбу безвестных героев разделил и поэт-фронтовик Муса Джалиль.

Позднее его жена Амина-ханум писала:

«В июле 1941 года мой муж Муса Джалиль вступил в ряды Советской Армии. Поначалу он был рядовым, затем окончил курсы политработников в Мензелинске и был направлен на Волховский фронт…

С июля 1942 года от Мусы Джалиля перестали приходить письма. Долго ждала я, и вот, наконец, пришло самое худшее известие — Джалиль без вести пропал. Многие годы я не знала о его судьбе».

Долгие годы Джалиль оставался солдатом, пропавшим без вести. Может быть, он так и остался бы безымянным героем, неизвестным остался бы его подвиг, если б не друзья поэта, не его товарищи по перу и оружию. Терпеливо, по крохам восстанавливали они затерянные в войне страницы фронтовой героической биографии поэта. Постепенно этот поиск сделался интернациональным, в него включались все новые и новые люди. Среди них был и автор этой книги.

Но все началось со стихов…

Нашлись первые стихи Джалиля, написанные им в фашистских тюрьмах и лагерях. Их прислал бельгийский партизан Андре Тиммерманс, участник движения Сопротивления. Он долгое время находился в одной камере с Джалилем. Тиммерманс переслал в Советское посольство в Брюсселе пакет, в котором были только стихи и ни строчки о последних днях жизни поэта. Да и сам Андре Тиммерманс, выполнив обещание товарищу по заключению, бесследно исчез. Присланные им стихи, написанные на страничках самодельного блокнота, дышали страстной силой:

И это страна великого Маркса?!

Это бурного Шиллера Дом?!

Это сюда меня под конвоем

Пригнал фашист и назвал рабом?!

И стенам не вздрогнуть от «Рот фронта»?

И стягу спартаковцев не зардеть?

Ты ударил меня, германский парень,

И еще раз ударил… За что? Ответь!

Тому, кто любил вольнодумца Гейне

И смелой мысли его полет,

В последнем жилище Карла и Розы

Пытка зубы не разожмет.

Тому, кто был очарован Гёте,

Ответь: таким ли тебя я знал?

Почему прибой симфоний Бетховена

Не сотрясает мрамора зал?

Здесь черная пыль заслоняет солнце,

И я узнал подземную дверь,

Замки подвала, шаги охраны…

Здесь Тельман томился. Здесь я теперь.

Так это же фашистская Германия! Вот где оказался Муса Джалиль! Он писал из каменного мешка тюрьмы Моабит, и его стихи дошли до нас. Но Джалиль верит в немецкий народ, он взывает к внукам Клары Цеткин, к друзьям Тельмана, к соратникам Карла Либкнехта и Розы Люксембург:

Солнцем Германию осветите!

Солнцу откройте в Германию путь!

Тельман пусть говорит с трибуны!

Маркса и Гейне отчизне вернуть!

О борьбе поэта, пропавшего без вести, о его героическом пути сначала угадывали только по его великолепным, мужественным стихам, которые позже вошли в сборник «Моабитская тетрадь». В этом посмертном сборнике есть стихотворение «Дороги», написанное, как и весь цикл, в неволе, в тюрьме, в кандалах, под топором, занесенным над головой. Стихотворение покоряет оптимизмом несгибаемого борца, преисполнено тихой грусти и страстной веры в большие человеческие чувства, в торжество правды. Вот два четверостишья:

Дороги, дороги! Вы все беспощадны,

И нет вам, дороги, конца.

Чьи ноги, скажите мне, вас проложили

И чьи проложили сердца?..

Так пусть нас заносит далеко-далеко

Возникшая смолоду страсть,—

По этим дорогам, влекомые сердцем,

Должны мы в Отчизну попасть!

Но судьба поэта сложилась так, что ему самому не суждено было вернуться на Родину. А стихи Джалиля, уже после его смерти, нашли дорогу к сердцам людей, вернулись на Родину. Они рассказывали нам о мужестве поэта, его стойкости и неукротимой воле к борьбе. В них Муса сам подсказывал нам путь, по которому следовало вести поиск. Он писал:

Как волшебный клубок из сказки,

Песни — на всем моем пути…

Идите по следу до самой последней,

Коль захотите меня найти!

Весной пятидесятого года я приехал в Москву из Берлина, где находился на корреспондентской работе. Случайно на улице встретил своего приятеля поэта Илью Френкеля. Он был чем-то озабочен и расстроен. Показал мне стихи, переведенные с татарского. Они принадлежали Мусе Джалилю. Илья Френкель рассказал о его стихах, присланных из Бельгии, и прочитал несколько строф в своем переводе. Особенно поразили меня строки из стихотворения «Не верь!», обращенные к жене поэта:

Коль обо мне тебе весть принесут,

 Скажут: «Изменник он! Родину предал!» —

Не верь, дорогая! Слово такое

Не скажут друзья, если любят меня.

Я взял автомат и пошел воевать,

В бой за тебя и за Родину-мать.

Тебе изменить? И Отчизне моей?

Да что же останется в жизни моей?

Илья Френкель сказал:

— Ты представляешь, кто-то распустил грязный слушок, будто Муса недостойно вел себя в плену… Совершенно бездоказательно. Говорят, что его кто-то видел в немецкой форме. Но этого не может быть! Человек, написавший такие стихи, не может быть предателем.

Мне передалось волнение Ильи Френкеля. В тот же день мы побывали у Амины-ханум, жены поэта, которая жила с дочкой Чулпан в Столешниковом переулке в крохотной, тесной комнатке коммунальной квартиры. Мы написали письмо друзьям поэта в Казань, написали Александру Фадееву и Алексею Суркову, возглавлявшим тогда Союз писателей. С этого и начался поиск. Но пока у нас были только стихи Джалиля, и мы пошли по следам его песен. Стали искать в подтексте стихов подробности боевой биографии поэта. Мы шли по этому следу, сбивались с