Этим островом мог быть любой другой в любом другом зеленом море мира. Белый особняк возвышался на вершине выступающего утеса, гордо наблюдая за морскими глубинами и бушующими волнами. Девятифутовая яхта стояла на якоре, команда на борту в великолепной униформе была готова исполнить любую прихоть мужчины и женщины там, на верху утеса. Перед особняком сверкал экзотический бассейн, также оказавшийся над пропастью между голубым небом и океаном. В нем плавала женщина, наслаждаясь чистым воздухом и безмятежностью. Под чуть колышущимся навесом был накрыт стол: шарики мороженой икры, охлажденные омар и крабы, засахаренные фрукты, разные виды сыров, привезенных со всех уголков земли, четыре сорта вина в холодильнике. Никто не нуждался в обслуживании. Влюбленные хотели остаться наедине.

Она вышла из мраморного бассейна по белым закрученным ступеням между двумя столбами к шезлонгам, на которых были расстелены шикарные велюровые полотенца, поджидавшие ее под солнцем.

Женщина двигалась лениво: она чувствовала страсть и наслаждение и была готова заняться сексом.

Она не сняла купальник — он сделает это за нее. Она расположилась на солнечном месте и перевела взгляд на телевизор, который стоял в тени растянутого навеса и всегда был включен. Она ждала чего-то.

Несколько минут спустя из дома появился он, в его солнечных очках отражалась мерцающая вода в бассейне. Под длинным белым банным халатом ничего не было. Она рассматривала его, в то время как он медленно подходил к ней. Высокий, пластичный и мускулистый, он шел походкой олимпийского чемпиона.

Она лениво протянула к нему руку. От белых стен особняка поднимались миражные волны тепла, которые, казалось, вот-вот растопят ее существо. Она нежилась на мягком полотенце, получая истинное удовольствие от прикосновения его кремового плюша к своей коже.

Он посмотрел на нее, пытаясь прочитать выражение ее лица сквозь огромные солнечные очки, и понял, что внимание партнерши сконцентрировано на телевизоре.

Он посмотрел на экран. Наконец-то показывали то, чего она ждала все это время, — через спутник с другого конца земли передавали новости.

Транслировали церемонии двух похорон — одни из Хьюстона, другие из Беверли Хиллз. Эти похороны были достаточно важными, чтобы транслировать их по всему миру.

Она нежно положила руки ему на голову и стала поглаживать его практически незаметно для себя, в то же время внимательно наблюдая за торжественными процессиями. В одной из них, окруженной калифорнийскими пальмовыми ветками, на которую люди приехали в длинных лимузинах, катафалк был белый, потому что хоронили женщину. Другая под палящим техасским солнцем сопровождалась мужчинами, которые доставали из черного катафалка гроб с покойником. На какое-то мгновение ей показалось, что она не на этом скалистом далеком острове и что она не испытывает сейчас никаких сексуальных влечений. Она вернулась… вернулась туда, на начало невероятного пути, который окончился в конце концов двумя похоронами, состоявшимися в один и тот же день за пятнадцать тысяч миль отсюда…

Доктор Линда Маркус сидела за трельяжем, подняв руки, собираясь расчесать волосы, когда услышала какой-то звук.

Ее руки застыли. Запястье одной из них украшала платиновая цепочка с очаровательной золотой вещью — браслет с бабочкой. Когда женщина вдруг замерла, чтобы вслушаться, бабочка покачивалась у нее на цепочке.

Она посмотрела на спальню позади нее, отражающуюся в зеркале. Ничего, казалось, не выходило за рамки обычного. В комнате стояла кровать королевских размеров для наших дней; свисающий атласный полог, кружевной матрац — все нежного персикового цвета. На кровати лежали ее белый рабочий халат, юбка и блузка, медицинская сумка, которую она бросила после изматывающего дня в хирургическом отделении. Итальянские кожаные туфли пристроились рядом с декоративным фонтанчиком.

Она вслушивалась, но все было тихо.

Она начала расчесываться.

Расслабиться было трудно. Столько еще нужно обдумать, многому уделить внимание. Этот пациент в отделении интенсивной терапии; встреча с Хирургической комиссией; речь, которую ей еще предстоит написать для ежегодного ужина Медицинской ассоциации.

А потом довольно настойчивые телефонные звонки, которые она получает от телепродюсера Барри Грина, — проблема не носила медицинского характера, судя по его сообщениям. Нужно было найти время и для его звонков.

Опять этот звук! Еле слышный, будто его хотели скрыть, будто кто-то находился снаружи и пытался попасть внутрь, не наделав много шума…

Медленно опустив расческу и положив ее на трельяж среди косметики и парфюма, доктор Маркус задержала дыхание и обернулась.

Она уставилась на задернутые занавески. Может, звук исходил с другой стороны окна?

Боже мой, закрыты ли окна?

Она заволновалась, не сводя глаз с тяжелых вельветовых занавесок. Пульс начал бешено колотиться.

Казалось, прошли минуты. Декоративные часы Людовика XV над мраморным камином отсчитывали минуты.

Занавески шевельнулись.

Окна все-таки были открыты!

У Линды перехватило дыхание.

В комнату проник прохладный ветерок, когда занавески начали раздвигаться. Тень легла на мягкий ковер.

Линда вскочила и, ни о чем не думая, бросилась к гардеробной. Толкнув дверь и закрыв ее за собой, она попала в темноту и стала искать секретный ящик в стене, где должен лежать револьвер.

Нащупав ящик, Линда запустила в него руку. Она с неприязнью почувствовала холодный металл в руках; оружие было длинным и тяжелым. Заряжен ли он? Выстрелит ли?

Вернувшись к двери гардеробной, она приложила ухо к двери и стала прислушиваться. Едва слышные звуки крались по просторной спальне: скрип окна, через которое пробрался человек, шорох развевающихся на ветру занавесок, мягкие шаги ботинок на каучуковой подошве по ковру.

Он здесь, в спальне.

Линда сглотнула и сжала револьвер. Что она собиралась делать с незнакомцем? Застрелить? Она начала дрожать. В висках стучало.

А если у него тоже есть оружие?

Она слышала, как он двигался по комнате, опустила руку, нажала дверную ручку и приоткрыла дверь. Сначала ничего не увидела, только пустую комнату Но потом…