Нед поблагодарил хозяина, и сам направился впереди дворецкого с бокалом и графином в руках. Гостеприимство нортумберлендцев стало легендой, на что имелись все основания. Никогда еще среди этих холмов ни одному зимнему путнику не отказали в приюте, но прием, оказанный Роджером Селби, был уж слишком теплым и, казалось, превосходил просто обязанность.

Все же они были соседями, подумал Нед, войдя в хорошо обставленную большую спальню. Это и объясняло такой теплый прием.

— Лорд Аллентон, это Дэвис, и он будет рад стать вашим слугой на время вашего пребывания здесь, — сказал дворецкий, указав на лакея, распаковывавшего сундук Неда. Дэвис поклонился и исчез.

Не забыть бы как-нибудь отблагодарить кучера за то, что тот в такую пургу принес сундук в дом, думал Нед, разбирая свои вещи. Большинство людей при таких обстоятельствах просто бросили бы его, и ему пришлось бы обедать в чужом, у кого-то одолженном халате.

— Ванна готова, сэр, — объявил слуга. — Я отнесу на кухню ваш синий сюртук, и Салли погладит его. Он очень помялся, осмелюсь заметить, а он понадобится вам к обеду.

— А там не найдется менее мятого? — спросил Нед, со вздохом облегчения сбрасывая свой намокший сюртук. — Думаю, нет необходимости заставлять кого-то делать это за такое короткое время.

— Нет, милорд. Другого, не мятого, нет, а нашей Салли это совсем не трудно, — обиделся Дэвис. — Лорд Селби любит, когда все в порядке. Он очень привередлив.

— Ладно, тебе лучше знать, — весело сказал Нед, расстегивая штаны. — Я был бы благодарен, если бы ты что-нибудь сделал с моим пальто. Оно намокло, и вполне вероятно, его уже нельзя починить, но пока у меня нет замены. По-моему, пальто осталось в холле.

— Мистер Джейкобс позаботился о нем, сэр, — сказал Дэвис. Он начал доставать из сундука рубашки и шейные платки, благоговейно разглаживая их перед тем, как аккуратно уложить в ящик в шкафу. — Хорошая ткань, сэр, осмелюсь заметить.

— Ты прав. Индийские портные прекрасно работают с тончайшим полотном.

— А эти сюртуки, сэр, не шьются в Индии! — воскликнул Дэвис, поднося к свету сюртук из тончайшего зеленого сукна. — Это работа одного из лондонских портных.

— Правильно. — Нед, раздевшись, ступил в медную ванну, поставленную у камина. — Шульц или Уэстон, мне нравятся оба.

Он опустился в воду и с наслаждением положил голову на край ванны.

— Вот этого стоило подождать. Передай мне шерри.

Дэвис протянул ему вновь наполненный бокал.

— Я только отнесу сюртук Салли. Я нужен вам в течение следующих пятнадцати минут?

Нед закрыл глаза.

— Нет… нет, Дэвис. Не спеши. — Нед погрузился в успокаивающую теплоту, чувствуя, как напряжение покидает его. Он должен был приехать к Хартли утром, но их не удивит, если он так и не сможет до них добраться. Пурга бушует на всем протяжении до Олнуика. Им остается только беспокоиться, найдет ли он приют под чьей-то крышей, но сейчас он никак не сможет успокоить их. Никакой посланец не пробьется сквозь эту метель, сказал Роджер Селби. Похоже, он проведет по крайней мере Рождество в Селби-Холле.

Честно говоря, Неда не очень огорчало, что он задерживается в пути, опаздывая в Хартли-Хаус. Столько времени прошло с тех пор, как он сделал предложение Саре Хартли. Тогда ему было девятнадцать, а Саре семнадцать лет. Они с раннего детства знали друг друга. Приграничные городки и деревни Нортумберленда создавали особую атмосферу, в которой местные семьи, немногочисленные и живущие далеко друг от друга, в отношении светской жизни целиком зависели от своих соседей. Между Ньюкаслом и Эдинбургом не было ни одного большого города. Это была пустынная суровая местность, в которой жители берегли взаимозависимость внутри своего круга и в то же время яростно протестовали против независимости чужаков.

Сара была милой девушкой. Нед прикрыл глаза, пытаясь воссоздать ее образ. Очень светлая пухленькая блондинка с глазами цвета барвинка. Конечно, с возрастом она могла измениться, сформироваться как женщина. Она рыдала, когда он уехал, и ждала его все эти десять лет. Как писал о ней Роб в своих редких письмах. Сара так и не вышла замуж, оставшись уже старой девой. Все говорили, что она тосковала по своей первой любви. И когда его вызвали домой, Нед не видел другого выхода, кроме как выполнить свое юношеское обещание. Своим приездом на Рождество в Хартли-Хаус он подтверждал обещание и собирался сделать это прежде, чем приступить к восстановлению разрушенного семейного имения.

Для этого у него было достаточно средств и собственных идей о том, как надо вести фермерское хозяйство, о разведении лошадей и об управлении имением. И план их осуществления, безусловно, увлекал его. И ему потребовалось бы присутствие рядом жены, женщины, знающей земледелие. Сара была бы хорошей женой. Так почему он не чувствовал искреннего энтузиазма? Все, что он сейчас чувствовал, было мрачное смирение перед взятым на себя обязательством.

Звук открываемой двери вернул его в незнакомую спальню.

— Наша Салли прекрасно поработала над вашим пальто, сэр, — сообщил Дэвис, осторожно раскладывая его на кровати. — Мистер Джейкобс сказал, что обед подадут через полчаса.

— В таком случае я не заставлю хозяина ждать. — Нед встал, расплескивая воду, взял висевшее у огня нагретое полотенце и, выйдя из ванны, завернулся в него. Затем провел рукой по подбородку и поморщился. — А ты не мог бы побрить меня?

— О, конечно, сэр, — ответил Дэвис, наливая воду из кувшина в тазик. — Я в этом деле мастер, сэр. Я обычно брил моего папу, когда у него дрожали руки. — Он взял длинное острое лезвие и с силой стал править его на ремне.

Нед сел на табурет около умывальника и отдал себя в руки лакея. Дэвис работал быстро и умело. И минут пятнадцать спустя он был готов присоединиться к хозяину. Теперь он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, неприятности этого дня остались позади. Только что отглаженный сюртук прекрасно сидел, сапоги приятно поблескивали, белье было белым, как свежевыпавший за окном снег, а замшевые штаны — мягкими. Нед не считал себя тщеславным, но ему нравилось производить хорошее впечатление, и, не сдержавшись, он, прежде чем выйти за дверь, удовлетворенно кивнул своему отражению в настенном зеркале.

Спускаясь по лестнице, Нед услышал тихие звуки пианино и голоса, доносившиеся из гостиной, находившейся справа от холла. Голоса были в основном мужские, иногда вступал женский голос. Видимо, он попал на настоящий званый вечер. Нед направился через холл к двойным дверям, где стоял лакей, ожидавший его, чтобы представить.

В гостиной находились около двадцати человек. Комната была украшена зелеными ветками, среди которых блестели кроваво-красные ягоды остролиста. С люстры свешивались ветки омелы, и Нед понял, что стоит под самой большой ветвью с яркими светлыми ягодами, только когда от толпы отделилась женщина и, сопровождаемая веселыми смешками, подошла к нему.