Александра Васильевна Миронова

По имени Ветер

© Миронова А., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Творчество – это болезнь души, подобно тому, как жемчужина есть болезнь моллюска.

Генрих Гейне

Мой сад – мой самый прекрасный шедевр.

Клод Монэ

Дом отпугивал и притягивал одновременно. Стоящий высоко на холме, он доминировал над поселком, расположившимся у подножия. Подавляя величием, роскошью и великолепием, которого никогда не достичь тем, кто внизу.

Не в силах отвести взгляд от огромного дома, что на мгновение заслонил ей солнце, Есения пыталась разобраться в собственных чувствах. Дом, хотя домом язык не поворачивался его назвать, куда более ему подходило неожиданно всплывшее откуда-то из глубин памяти французское manoir – «особняк», – вызывал желание подойти поближе, потянуть на себя тяжелую входную дверь, окунуться в вековую прохладу, пробежаться босиком по старинным плитам, касаясь руками стен и перил, чувствуя, как холод пробирается в самое сердце, пронзает тело и превращает кровь в лед. Затем, согревшись светом из витражных окон, ожить, отпереть все закрытые на замки двери, заглянуть в потайные комнаты и познакомиться с призраком (в таком доме наверняка должен обитать призрак!) и, возможно, подружиться с ним. Но, глядя на особняк, Есения не могла отделаться от мысли, что некоторым дверям лучше оставаться закрытыми навсегда.

Она с трудом подавила желание схватить мужа за руку и начать умолять его вернуться назад, в привычную жизнь, где все знакомо и безопасно.

Но даже упади она сейчас на колени и залейся слезами, Ян вряд ли станет ее слушать. В отличие от жены, едва завидев дом, он немедленно пришел в детский восторг. Приказал шоферу остановиться на обочине – ему хотелось насладиться видом новой собственности и размять ноги после почти пяти часов пути.

Поселок, в котором формально был расположен дом, не сразу отыскался на карте. Лишь созвонившись с его хранителем, Есения смогла выяснить, где именно находилось так неожиданно свалившееся на их голову наследство. Точнее, на голову Яна. Ведь только ему могли дарить столь шикарные подарки. К особняку прилагались еще пять гектаров земли, находящейся в заповедной зоне.

– Ясечка, смотри, какой шик! – воскликнул Ян.

Как давно Есения не видела на лице мужа такой искренней улыбки.

Казалось, все это осталось далеко в детстве, которое уже не вернуть. Но нет, оказывается, Есения ошиблась. Все это время улыбка была жива, просто пряталась под грузом лет, ошибок, страстей и пороков. Но сейчас она снова расцвела.

Ян был в восторге. Приплясывал, что-то напевал под нос – кажется, что-то новенькое. И делал бесконечные фотографии.

– Может быть, ближе подъедем? – робко, боясь спугнуть хорошее настроение мужа, предложила Есения, когда спустя пятнадцать минут Ян все так же стоял посреди дороги, салютуя проезжающим мимо машинам и стремясь поделиться со всем миром своей нежданной радостью.

– Подъедем, милая, обязательно подъедем. – Неожиданно Ян подхватил Есению и закружил. Она испугалась – тощее, костлявое тело мужа, казалось, было не в состоянии выдержать и малейшей нагрузки. В какой-то момент Есении показалось, что сейчас они упадут и покатятся в сухую дорожную пыль. Как тогда, в детстве, когда это еще могло насмешить и накрыть с головой незамутненной радостью.

Она сжала руки, чтобы покрепче вцепиться в Яна в жалкой попытке удержать его от падения. Поддержать, спасти, пусть даже ценой собственной жизни. Но Ян, наигравшись, поставил жену на землю, крепко обнял и поцеловал с обычной страстью. Взяв ее лицо в руки, он уставился ей прямо в глаза, и Есения снова почувствовала, как гипноз проникает прямиком в сердце и душу и она снова готова идти за Яном, словно глупый ребенок за волшебной дудочкой Крысолова. Несмотря ни на что. Вопреки всему.

– Мы будем там счастливы, Ясечка, все будет по-другому, я тебе клянусь. Как когда-то.

Есения молча кивнула и попыталась отвести взгляд. Но от Яна ее попытка не укрылась. Он не разжал рук и не ослабил хватку, не дал ей ускользнуть.

– Ты мне не веришь?

Есения почувствовала, как беспокойство уступает место панике:

– Ну что ты, конечно, верю! Поэтому я на это и согласилась, – неумело соврала она.

Впрочем, Ян никогда не уделял особого внимания оттенкам ее голоса. Поэтому ложь осталась незамеченной.

Есения обняла мужа и уткнулась лицом в рукав теплой замшевой куртки – сшитой в Милане, на заказ, разумеется. Мастера сочли за честь.

Обнявшись, они вернулись в машину и оставшийся до особняка путь проделали в тишине. Ян держал Есению за руку, а она вцепилась в его тонкую, изящную ладонь, словно утопающий, который в отчаянной надежде остаться в живых хватается за обломок корабля, оставшийся после крушения.

Чем ближе они подъезжали к дому, тем больше Есения волновалась – все ли в порядке? Несколько дней назад она отправила в дом персонал, который вот уже много лет обеспечивал им с Яном комфортный быт. Светлану, добрую фею, заботившуюся об их завтраках, обедах, ужинах и официальных приемах. А также Машу – домоправительницу, но по факту скорее компаньонку для нее, Есении, ведь, кроме Маши и Яна, она больше ни с кем толком и не общалась.

Сама Есения хотела приехать в дом вместе с ними, чтобы подготовить все к приезду мужа и сделать его пребывание максимально комфортным. Но Ян не захотел отпускать жену, попросил сопроводить его, да и сама она в глубине души была рада такому решению. Когда Ян находился под ее круглосуточным присмотром, ей было спокойнее.

Она поручила Маше найти в поселке женщину, которая могла бы взять на себя уборку огромного дома, а также по мере необходимости помогала бы самой Маше в ее делах. Также требовалось подыскать садовника. Основным условием, как обычно, была незаметность, умение держать язык за зубами. Каждый, кто соглашался работать в доме Есении и ее мужа, подписывал договор, в котором помимо условий конфиденциальности прописывались мельчайшие детали, вплоть до цвета одежды персонала. Все, что происходило в стенах их дома, не должно было быть известно больше никому.

Маше удалось отыскать идеальный вариант – некую Нину Сергеевну, с детства немую. Та была рада работе и за три дня отмыла дом до блеска. Насколько это было возможно. Садовником же стал Петр Алексеевич, бывший военный, приглядывавший за домом и раньше. К болтовне, по заверениям Маши, не склонный. Ну а сама она как обычно принялась хлопотать и наводить уют.

Дом нуждался в серьезной ревизии