и ремонте. Там давно никто не жил, а некоторые комнаты использовались прежними хозяевами как склад ненужных вещей. Маше предстояло все их со временем разобрать и рассортировать.

Прежде всего она разобралась с посудой. Прежний хозяин любил красивую жизнь, и после него остались пусть и немного старомодные, но добротные сервизы лиможского фарфора, ожидающие своего часа в коробках на чердаке. Затем Маша подготовила к приезду Яна и Есении спальню, закупив новые матрасы, подушки, лампы и постельное белье. После чего озадачилась уже ванными – хозяйскими, гостевыми и теми, которыми будет пользоваться персонал. В доме были перебои с электричеством, Маша вызвала электриков и одновременно закупила несколько сотен свечей. Сложно было предугадать, какая мысль придет в голову ее эксцентричному хозяину. Вполне возможно, что в старом особняке он захочет устраивать ужины и приемы при свечах.

И хотя Есения доверяла Маше на все сто, она все равно несколько раз перезвонила ей и отправила сообщения, чтобы снова и снова убедиться, что в доме все в порядке. Что садом уже начали заниматься, что Светлана приготовила божественный обед к их приезду, а белое полусухое охлаждается в холодильнике.

Несмотря на то что все было под железным Машиным контролем, Есения отчаянно боялась, что с недавнего времени равномерно идущий поезд их налаженного быта вдруг сойдет с рельсов и хрупкий баланс нарушится, вновь погрузив их в кошмар. Поэтому остаток пути прошел в тревогах и муках. Она не замечала красот природы, широкой ленивой реки, все еще зеленых лугов и густых лесов, встретившихся им. По слухам, здесь обитали уникальные виды птиц, включая зимородка, поэтому зона считалась заповедной. Но Есении сейчас было не до зимородков. Все мысли были о том, что их ожидает в новом доме.

Вблизи особняк выглядел еще более монументальным и напоминал заброшенный санаторий для партийной элиты. Обнесенный глухим трехметровым забором, он позволял случайному прохожему (вздумай какой смельчак пройти мимо) увидеть только крошечную часть сада и фрагмент фасада.

Они бросили машину на улице и отпустили водителя – временно в его услугах не было необходимости. Ян собирался большую часть времени проводить в доме и работать, к тому же после своей последней выходки он был лишен водительских прав. Поэтому для экстренных случаев роль водителя на себя могла взять Есения.

Припарковав машину, водитель поспешил отчалить – стоящий на холме в полном уединении старый особняк произвел на него гнетущее впечатление, и водитель был счастлив, что хозяева не потребовали от него остаться. В доме они собирались прожить минимум до конца года, продумать план его реставрации и уже после всех зимних праздников вернуться в город. Это означало, что у него было полгода отдыха от хозяев, чему водитель был несказанно рад.

Распрощавшись с ним, Есения и Ян взялись за руки и подошли к ажурной металлической калитке, ведущей в сад. Быстро переглянулись и, чувствуя себя персонажами детской сказки, ступили на аллею, вымощенную камнем. Та, петляя, вилась через запущенный сад и вела к центральному входу в дом.

Тишину разрывало лишь птичье многоголосье. Есении, городской жительнице, казалось, что птицы поют лишь по утрам и вечерам, когда смолкает деятельность человека и природа берет свое. Но, видимо, местные птицы были не в курсе часов для пения и заливались как сумасшедшие, создавая громогласной какофонией отличный саундтрек для знакомства с новым домом.

Солнце тщетно пыталось пробиться сквозь резную тень вековых дубов, обрамлявших аллею, ведущую к дому. Есения была слегка удивлена – она ожидала увидеть французский сад – строгий, лаконичный – под стать дому, но, казалось, местные садовники решили нарушить все правила ландшафтного приличия и центральную алею засадили дубами из народных сказок.

Справа за дубовой аллеей виднелась порядком запущенная лужайка, которую Петр Алексеевич уже успел выкосить и сейчас боролся с одичавшими розовыми кустами, обрамлявшими лужайку по кругу и в солнечное утро наверняка благоухавшими. Посередине лужайки стояла успевшая покрыться мхом статуя женщины в древнегреческой одежде. Есении неожиданно захотелось бросить Яна и отправиться на исследование сада – растения всегда притягивали и интересовали ее. Кажется, в саду еще было озеро, возможно с кувшинками. Ей хотелось бы на него взглянуть. Но Ян наверняка этого не одобрит. Он считал, что сад – это занятие для садовников. А они с Есенией должны наслаждаться их трудами. Впрочем, к ухоженной природе муж был весьма расположен, именно поэтому при каждом из их домов был садовник, который о ней заботился.

Взяв Яна покрепче за руку, Есения проследовала с ним по аллее и замерла, скованная неожиданно обуявшим ее ужасом при виде особняка, открывшегося ей во всей красе: огромный давящий фасад с двумя колоннами из серого гранита, поддерживавшими нависающую над входом крышу. Дом был словно облачен в потерявшее свежесть оливковое пальто, местами потемневшее, покрывшееся пятнами и трещинами, отчаянно нуждающееся в реставрации. Есении вдруг подумалось, что дом похож на стареющую прелестницу, некогда блиставшую в свете и бывшую его несомненным украшением. Она все еще хранит былое величие, но следы времени уже начинают брать свое. Солнце, дожди и реющий над холмом ветер с реки внесли свою лепту. Особняк был похож на все аристократические замки прошлого столетия, которые ленивое солнце выстирало и бросило на потеху бушующим стихиям.

Несколько гранитных ступенек вели к массивной деревянной двери. Все еще не решаясь ступить на них, Есения окинула особняк взглядом – слева и справа от входа огромные окна, высотой в два этажа. Закрыты потрескавшимися, выгоревшими на солнце ставнями, некогда покрашенными в зеленый цвет. За ними, вероятно, находятся бальные залы или что-то в этом роде, ведь прежний владелец был состоятельным человеком, влюбленным в историю, и наверняка представлял, как будет проводить в особняке великосветские приемы, тщетно пытаясь вернуть невозвратное.

Дом построил еще до революции дед владельца – один из богатейших людей Российской империи – Николай Второв. По слухам, это был подарок любимой жене. Софья Второва провела детство в этих местах, и влюбленный муж выкупил всю деревню, назвал ее в честь супруги Софиевкой, а на холме, возвышающемся над поселением, отгрохал огромный особняк, для строительства которого пригласил французского архитектора. В дальнейшем поместье служило супругам местом летнего отдыха. Ведь природа здесь была волшебная. Местную реку облюбовали зимородки, а у этих крошечных красавцев очень строгие требования к местам обитания. Зимородки живут только возле водоемов с чистой проточной водой – не мелких и не глубоких, где есть обрывы и нетронутые заросшие берега. Легко было представить молодых влюбленных супругов, выходящих на балкон своего роскошного дома и наблюдающих за птицами. Покой и безмятежность были