—Испытуемый номер НАОР дефис четыре нуля,— слышался голос издинамиков, нобыло ощущение, словно доносился онстого света, отдалённо, потусторонне, многократно отражаясь явно отголых стен,— официальная причина смерти следующая, кхм-кхм, гибель из-за получения несопоставимых сжизнью ран вследствие нападения ксеноса. Был найден вгороде номер двадцать шесть, наберегу второго океана напервом континенте. Восстановлен. При сканировании обнаружены повреждения мозга, вчастности отвечающие завосприятие действительности, память, слух. Внастоящий момент проводятся испытания повнедрению ворганизм субстанции, полученной врезультате боестолкновений сксеносами.

—Приступайте киспытаниям,— после щелчка переключения главного микрофона послышался другой голос, более старый, мудрый, нопри этом жадный, даже жаждущий того, что произойдёт дальше.

—Есть— приступать киспытаниям,— снова раздался первый голос.— Испытание номер один. Подача трёх процентов раствора отобщего запаса вобласть нижних конечностей. Испытание начнётся через три… два… один…

Боль. Невероятная боль. Всеобъемлющая. Всепоглощающая. Янечувствовал ничего, кроме неё. Янеслышал ничего, кроме своего собственного крика. Ядопоследнего надеялся, что это непро меня, допоследнего рассчитывал, что это нея— тот испытуемый, что япросто сплю. Нонет. Боль доказала, что яошибаюсь, боль подтвердила, что это нетак. Нозачто? Почему именно я? Счем это связано? Почему они говорят, что яумер?

—Стоп!— раздался голос второго.— Ондостиг своего предела. Теперь вдругие области.

—Но…— тут жепопытался что-то ответить первый.

—Никаких «но»!— повысил голос второй.— Яявно вижу, что ещё немного, иорганизм образца будет просто-напросто уничтожен! Высами знаете, что временное правительство нам выделило всего несколько тысяч образцов, которые мынеимеем права просто так растрачивать! Сколько уже было уничтожено, чтобы этот образец получил близкую кдопустимой дозировку?

—Ну-у-у…

—Сколько, яспрашиваю⁈

—Две тысячи шестьсот девяносто три неудачных эксперимента привели кгибели всех испытуемых,— уже нетак рьяно проговорил первый.— Впоследствии поразличным причинам скончалось ещё две сотни подопытных. Внастоящий момент осталось сто восемьдесят два образца. Вэтот образец вложено больше всего средств, чтобы привести его организм внорму. Его теперь даже человеком сложно назвать…

—Вруки теперь,— словно неслушал ондоэтого своего «собеседника», приказал второй.

—Испытание номер два. Подача двух споловиной процентов раствора отобщего запаса вобласть верхних конечностей,— уже более осторожно произнёс первый, аяжеприготовился снова терпеть невероятную боль,— скорость подачи снижена надесять процентов. Испытание начнётся через три… два… один…

Иснова забвение, боль. Ничего, кроме неё. Японимал, что что-то поступает мне только вруки, но… яничего немог понять. Болело просто всё. Откончиков волос досамого моего нутра. Ядаже перестал слышать из-за своего собственного крика. Япросто стал одной болевой точкой. Инаэтот раз… всё было дольше, словно набесконечность.

—Испытание… успешно!— обрадовался первый.— Профессор Хендмейн! Мывывели необходимое сочетание искорость доставки субстанции ворганизм пациента. Но, судя попоказателям сдатчиков, установленных непосредственно внутри испытуемого, это предпоследнее испытание. Онвыдержит ещё одно…

—Во-первых…— тяжело вздохнул, повсей видимости, Хендмейн,— кто вам позволил нарушать протокол⁈ Кто вам позволил называть кого-то изприсутствующих тут пофамилии⁈ Во-вторых, ясам скажу, когда хватит. Этот объект… сегодня внего должно попасть неменее десяти процентов раствора. Унас уже нет времени наисследования. Правительству нужны результаты!

—Но…— замялся первый «учёный».— Онведь может умереть…

—Увас есть ещё испытуемые,— явно снаслаждением говорил Хендмейн.— Сделайте для них всё тоже самое, что идля этого, поставьте все необходимые модификации организма, имплантаты так называемые, после чего проводите исследования наних. Только учтите причину гибели вслучае чего. Идополнительно усильте тот орган, который откажет первый. Два испытания подва споловиной процента втело, апотом вмозг! Приступать!

—Есть— приступать…— тяжело вздохнул первый.— Испытание номер три. Подача двух споловиной процентов раствора отобщего запаса вобласть туловища. Испытание начнётся через три… два… один…

Если впрошлый раз мне было просто больно, яощущал себя комком сплошной боли, товэтот раз слово боль просто неподходило. Агония. Всё, что было вокруг меня ивнутри меня. Только она, больше ничего. Ядаже немог кричать. Удивительно, что после прошлого испытания комне вернулся слух, новэтот раз… ясловно оказался ввакууме агонии, страдания, пыток.

Новсё закончилось. Вкакой-то момент. Ятяжело дышал, хотелось двинуться, чтобы вытереть вытекшую изо рта слюну, ноянесмог двинуться. Рука была кчему-то прикреплена. Янечувствовал сейчас, где именно, просто понял, что рука несделала то, что отнеё требовалось. Как иголова. Как иноги. Как ивсё моё тело. Испытуемый… скорее, как они один раз выразились, подопытный. Крыса. Яэтого заслужил? Стоит ливерить ихсловам? Может, явообще неумирал?

—Испытание номер четыре,— вэтот момент ячертыхнулся про себя, готовясь ксамому худшему исходу событий, ксмерти.

Нобыл ливмоём случае это худший исход? Может, это был дар, который меня ждёт? Всяко лучше, чем быть подопытной крысой. Ночёрт… жить-то хочется… хочется вернуться домой… вот только… где мой дом? Что загород номер двадцать шесть? Что законтинент номер один иокеан номер два? Явно должны быть другие названия… ноэто какой-то шифр… они явно что-то откого-то скрывают… уних нет доверия даже среди своих собственных сил…

—Подача двух споловиной процентов раствора отобщего запаса вобласть головы. Испытание начнётся через три… два… один…

Водин миг пришла боль, как обычно она длилась целую бесконечность, апотом… потом пришло облегчение. Ячувствовал, как втело, словно япил, поступала какая-то вязкая жидкость, ячувствовал, как она, словно живая, сама двигалась внутри меня. Нояуже немог ничего сделать, даже кричать. Японимал, что ощущаю это всё слабее ислабее… апотом…

—Внимание!— раздался громкий голос первого.— Фиксирую клиническую смерть испытуемого! Время— двадцать три часа шестнадцать минут! Запускаю процедуру непосредственного стимулирования сердечной мышцы.

Удар. Повсему телу пробежала дрожь. Ноябыуслышал, что что-то комне двигается. Ябыпонял это, но… ничего небыло. Ивообще, почему яслышал? Как так вышло? Янепонимал… онжесказал, клиническая смерть. Или мой мозг ещё обрабатывает поступающие сигналы, когда сердце перестало стучать?

—Нет эффекта,— сдосадой иразочарованием сказал всё тот жепервый.— Ещё раз!

Ещё один разряд. Наэтот раз ядаже смог почувствовать, как нагретый моим телом металл впивается вкожу, точнее, остатки отнеё, как дёргается всё тело. Но…