Сигнал тревоги непрекращающимся, буравящим звуком разорвал тишину в «Харродсе». Дежуривший у пульта охранник Лайонел Кентон приподнялся со стула, рука потянулась к шее и поправила узел на галстуке. На панели перед ним мигал один из светодиодов – красный. Если система работала правильно, кто-то или что-то активировало датчик на седьмом этаже. Лайонел нажал кнопку включения видеонаблюдения на этом этаже. На экранах мониторов никакого движения.

В эту ночь Кентон был старшим из охраны. Он дослужился до того, что имел личную полку над радиатором отопления, где держал свои вещи. Там хранились фотографии его жены и двух дочерей, папы римского и Катрин Денев, слоник из черного дерева и коробка с кассетами записей оперной музыки. Пуччини не дает мне ночью уснуть, объяснял Лайонел, если находился ханжа, который спрашивал, зачем он держит в дежурке «оперу». Никто не заснет. Музыка надежнее, чем газета или дешевая книжонка. Глаза у него следят за всем, что сообщает пульт, а уши улавливают любой несовместимый с музыкой звук.

Кентон выключил Паваротти и тронул кнопку, открывающую прямую связь с полицейским участком Найтбриджа. Там уже должны были получить сигнал тревоги. Он сообщил свою фамилию и продолжил:

– Проникновение. Сигнал получен с седьмого этажа. Мебель, девятая секция. На экране пусто.

– Сообщение получено в двадцать два сорок семь.

– Кто-нибудь подъедет?

– Разумеется.

Кентона охватила тревога. Он еще раз осмотрел седьмой этаж. Камеры не выявили никаких нарушений, хотя он и не слишком полагался на систему видеонаблюдения. Любой террорист знает, как держаться вне зоны видимости объективов. А в данном случае приходилось признать, что на седьмом этаже находится террорист.

Двадцать два ночных охранника размещались в различных частях здания. Кентон объявил общую тревогу и приказал отключить лифты. Защитные двери между секциями закрыты и находятся в таком положении с тех пор, как ушли уборщики. В деле борьбы с терроризмом ни в чем нельзя быть уверенным, но проникнуть в «Харродс» – задача поистине невыполнимая. Если кто-нибудь находится в здании, то ему пришлось бы спрятаться в момент закрытия универмага и с тех пор умудриться не попасться никому на глаза. В таком случае кто-то рискует остаться без места. И этот кто-то – охранник, проверявший девятую секцию. В подобной работе ошибки не допускаются.

В дежурку ворвался заместитель Кентона в эту смену Джордж Буллен. Он совершал обход, когда прозвучала тревога.

– Откуда сигнал?

– С седьмого.

– Будь оно неладно!

Отдел мебели представлял собой рискованную зону, осмотреть которую не так-то просто. Там громоздились шкафы, буфеты, комоды и многое другое. В подобном помещении ежевечерние проверки в поисках злоумышленников – сплошная морока. И вполне понятно, но непростительно, что дежурный охранник, измотанный открыванием шкафов и заглядыванием в ящики, мог пропустить какого-нибудь типа, скрывавшегося за этим нагромождением барахла.

Еще один светодиод замигал на пульте, и на одном из экранов вспыхнули фары въезжающего в зону доставки товаров автомобиля. Полицейские не заставили себя ждать. Кентон велел Буллену спуститься и встретить их.

Сразу прибыли патрульная машина и два фургона. Появились снайперы и кинологи с собаками. На подходе были другие автомобили, и их проблесковые маячки залили зону доставки товаров зловещим свечением. Кеннет почувствовал, как у него похолодело внутри. Полицейские не станут выдвигать его на звание лучшего охранника года, если вдруг выяснится, что он поднял тревогу из-за сбоя в системе.

Из машины выскочил полицейский и подбежал к нему.

– Вы кто?

– Кентон.

– Старший?

Лайонел кивнул.

– Вы вызвали полицию?

– Да.

– Седьмой этаж?

– Отдел мебели.

– Пути доступа?

– Две лестничные клетки.

– Всего две?

– Секция отделена закрытыми дверями безопасности.

– А лифты?

– Отключены.

– Кто-нибудь из ваших сотрудников находится на лестницах?

– Да, это обычный порядок. Лестницы охраняются и выше, и ниже седьмого этажа.

– В таком случае, ведите.

Более тридцати полицейских, кинологи с собаками и сотрудники в штатском последовали за Кентоном по первому этажу к ближайшей лестнице. От них отделилась группа с дюжину человек и устремилась наверх. Оставшихся Кентон повел ко второй лестнице.

Подъем на седьмой этаж оказался для него испытанием на выносливость. И он с облегчением услышал команду остановиться между шестым и седьмым этажами. Но еще с большим облегчением заметил, что четверо из его людей находились именно там, где, как он заявил, они должны дежурить. Пока велись переговоры с группой на другой лестнице, появился шанс передохнуть.

– Опишите обстановку.

Как правило, полицейские снайперы хотят убедиться, какое им обеспечено укрытие. Человек из команды Кентона, бывший сотрудник управления уголовных расследований, здоровяк по фамилии Даймонд, доложил, как расставлена мебель на стендах неподалеку от лестницы. В эту смену Питер Даймонд отвечал за мебельный отдел.

Ах ты, паршивец несчастный, подумал Кенетон. Уж на что у меня в утробе плохо, но у тебя видок будет похуже.

Трое снайперов одолели последний пролет, а остальные заняли позиции ниже. Самое неприятное – ждать неизвестного в то время, как другие идут с этим неизвестным разбираться. Кто-то предложил Кентону жевательную резинку, и он с благодарностью принял ее. Нервотрепка продолжалась минут шесть, а затем из рации старшего раздался голос:

– Ничего.

На помощь были отправлены две собаки с кинологами. Еще несколько долгих мгновений тишины. Охранник Даймонд находился слева от Кентона. Сложил руки, сплетя, словно в молитве, пальцы, только побелели от напряжения ногти. Когда по хрипящей рации кто-то объявил: «Мы взяли злодея», Кентон замер.

– Скрутили? – уточнил старший.

– Идите, посмотрите.

– Уверены, что он один?

– Абсолютно.

Тон был обнадеживающий. Тем более странно – ведь напряжение достигло высшей точки. Полицейские и охранники универмага кинулись вверх по лестнице. Седьмой этаж был полностью освещен. Снайперы собрались у секции, где были выставлены кресла и канапе. Но никто не взял оружия на изготовку. Наоборот, держались так, словно собрались на вечеринку с вином и сыром. Двое сидели на ручках кресел. И никаких признаков арестованного. Кентона прошиб холодный пот, и он вместе с остальными приблизился к полицейским: