Лесли Форрест, младшая медицинская сестра городской больницы Уайтэйкез, отошла от окна в комнате отдыха для персонала и устало опустилась в старое, потрепанное кресло.

— Еще один несчастный случай. Уже третий за день! Пациента только что привезли. — Она вытянула ноги. — И кто, интересно, сказал, что первый месяц — самый трудный? Каждый день я так устаю на работе, что к концу дня едва держусь на ногах!

Ее подружка оторвала взгляд от книги.

— Ну, знаешь… Если ты опять побежишь в выходной на танцы…

— А ты, можно подумать, нет? — усмехнулась Лесли. — Кстати, я в пятницу еду к сестре, а уж там никаких танцев точно не будет — только хороший отдых и завтрак в постель.

— Который тебе конечно же приготовит зять!

— Ну уж нет! Он дожидается, когда завтрак подадут ему.

Пэт отломила кусочек шоколадки.

— Кстати, как он себя ведет последнее время?

— Знаешь, мы редко видимся. Он старается обходить меня стороной.

— А Джэнет что думает по этому поводу? Неужели ей все равно?

— Мне кажется, она этого не замечает. Когда дело касается Тода, она — как зашоренная лошадь.

— И давно они женаты?

— Почти три года. А познакомились вскоре после смерти моих родителей. Он тогда квартировал у нас.

Лесли зевнула, потянулась и подошла к зеркалу, перед которым состроила несколько забавных гримас. Она заправила под туго накрахмаленную шапочку выбившуюся прядь волос.

— И почему медсестры не хотят обратиться к Диору, чтобы он разработал им дизайн одежды? Тогда от желающих на эту должность отбоя бы не было.

— Возможно. Только это была бы публика несколько другого сорта.

— Почему ты так говоришь? Разве одеваться модно — это грех?

— С точки зрения старшей медсестры — великий грех.

— Не говори… Ее консервативные взгляды действуют мне на нервы… Ей дай волю — она бы вообще нас детскими пеленками обмотала! — Лесли расправила накрахмаленный зеленый халат и потуже затянула на тонкой талии поясок. — Ну что, пойдем? Нам через минуту снова заступать.

— Ой, не напоминай! Я бы сейчас вздремнула часок, — добродушно проворчала Пэт, поднимаясь.

И обе подружки, выйдя из комнаты, засеменили по коридору.

Лесли уже пять месяцев работала в Уайтэйкез. С ее приходом рабочий ритм больницы, казалось, ускорился.

Приближалось Рождество, и Лесли тоже захватила волна предпраздничного возбуждения — выходной прошел в поисках подарков на Килбурн-Хай-стрит. Она возвращалась в больницу уже в сумерках, перебирая в памяти тех, кому еще не приготовила подарка, и с удовольствием отмечая, что самым дорогим людям купила то, что задумала. В руках ее было множество мелких свертков — несколько пудрениц для медсестер, огромная меховая собака для племянника Бобби и набор громыхающих в коробке кухонных безделушек для Джэнет. Колючий ветер обжигал лицо, выбив из-под платка несколько прядей и растрепав их по лбу. Глаза резало от холода. Лесли хлюпала носиком. Пошарив в кармане пальто и не отыскав носового платка, она, изловчившись, переложила все свертки в одну руку и открыла сумочку. Но не успела девушка щелкнуть замочком, ее кто-то толкнул из прохожих, и ценные подарки в дорогих упаковках посыпались на землю. Лесли бросилась их поднимать, и вдруг ее пальцы коснулись руки мужчины, единственного, кто поспешил ей на помощь.

— Вы так добры! — почти беззвучно выдохнула она. — А я просто растяпа!

— Осторожнее, у вас сумочка открыта!

Он не успел договорить, как все ее содержимое — кошелек, фотокарточки, леденцы, губная помада — посыпалось на поблескивающий мокрый асфальт.

Мужчина улыбнулся.

— А вы, я вижу, не привыкли останавливаться на полпути, — пошутил он, ловким движением успев поймать термометр, едва не укатившийся в водосточную канаву. — Как бы вы теперь его использовали, сестра?

Этот гнусавый голос Лесли сразу узнала — таким тоном говорила только старшая медсестра. Девушка от души расхохоталась.

— Вы что, знаете ее? — спросила она.

— Я с ней знаком по работе.

Фары проезжавшего мимо автобуса осветили худое лицо незнакомца, его темные волосы. Лесли смотрела на него с любопытством:

— Я не видела вас в больнице.

— Возможно, вы просто слишком заняты. Во всяком случае, должны быть заняты, если вы хорошая медсестра.

— А вот сейчас вы говорите и впрямь как наша старшая! — Лесли собрала с земли последние свертки и выпрямилась.

— Позволите вам помочь?

— Нет, спасибо. Вы и так оказали мне большую услугу.

Мгновение они смотрели друг на друга. Щеки Лесли начали краснеть, она взглянула на часы:

— Боже мой, я опаздываю! Пять минут назад я должна была заступить на дежурство.

— Не смею вас задерживать.

Он учтиво приподнял шляпу, а Лесли повернулась и затрусила по тротуару к больнице.

Кто был этот человек, который только что ей помог? Кем работает он в больнице, если так похоже изображает старшую медсестру? Последующие несколько дней Лесли напряженно высматривала его в потоке сотрудников больницы, внимательно приглядываясь всякий раз, когда ей на глаза попадался высокий темноволосый мужчина в белом халате.

— Что происходит? — не выдержала к концу недели Пэт. — Кого ты все высматриваешь в коридоре? Может, Франкенштейна?

— Скажешь тоже!

— Глупо отпираться. Ты бы видела себя со стороны — всякий раз, когда мимо проходит какой-нибудь доктор, подпрыгиваешь на месте словно испуганный кролик. Или ты совершила какой-то проступок?

— Нет, конечно.

И Лесли рассказала Пэт о недавней встрече.

— И ты жалеешь, что не спросила, как его зовут? — догадалась Пэт.

— Видишь ли, как-то не представилось возможности.

— Тогда вот что — если он работает в нашей больнице, ты обязательно встретишь его на танцевальном балу.

Танцевальный бал! Как же она могла о нем забыть?!

В выходной день Лесли поехала домой за своим единственным вечерним платьем. Она уже несколько недель не виделась с сестрой, но, входя в квартиру, поймала себя на мысли, что за все это время ни разу не вспомнила о доме. Наверное, потому, что больше не считает его своим и теперь уже точно знает, что распрощалась с прошлым навсегда. Лесли прокралась на цыпочках к кроватке маленького Бобби, мирно посапывающего и причмокивающего во сне губами, и улыбнулась.

После они ужинали за раздвижным столиком перед камином, и, наблюдая за Тодом, лихо расправляющимся с огромным куском мяса, Лесли поняла, почему ее сестра влюбилась в него. Он был неоспоримо красив, и его почти идеальную нордическую внешность портили только несколько капризный рот и чуть приподнятый подбородок.