Ли Хочхоль

Уйти и не вернуться

This Russian language edition was published by AST Publishing Group in 2022

by arrangement with KL Management, Seoul Korea.

Публикуется с разрешения автора и агентства KL Management, Seoul Korea.

This book is published with the support of the Literature Translation Institute of Korea (LTI Korea)

© Estate of Lee Hochol

© All Rights Reserved.

© Касаткина И. Л., Чун Ин Сун, перевод на русский язык, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Ли Хочхоль (1932–2016) – южнокорейский писатель, который по праву может считаться автором всего корейского полуострова. Ли Хочхоль родился в городе Вонсан, сейчас это территория Северной Кореи. В годы Корейской войны (1950–1953) он входил в ряды бойцов народной армии и воевал против южан, однако по возвращении домой он принял решение бежать на юг. Вражда родного народа, трагедия разделенной нации и внутренняя борьба, с которой постоянно жил Ли Хочхоль, подтолкнули его к тому, что он начал писать. Через два года после окончания Корейской войны, в 1955 году, выходит его первый рассказ «Уйти и не вернуться», который и обозначил начало его литературного пути. Из-под пера писателя вышло немало рассказов и романов, за многие из которых Ли Хочхоль был удостоен множества литературных премий и наград. В каждом произведении писателя прослеживается большая любовь к родной стране и народу и волнение за их судьбу.

Уйти и не вернуться

탈향

Товарный вагон, в котором мы устраивались на ночлег нынешней ночью, назавтра уже куда-то исчезал. Иногда перебираться из вагона в вагон приходилось по нескольку раз за вечер. Мы успокаивались только тогда, когда находили пустой вагон и наконец укладывались спать. Я и Хавон, как младшие из нас, ложились посередине, а по бокам – Тучхан и Квансок. Бывало, мы просыпались посреди ночи из-за странных звуков и понимали, что наш вагон, прицепленный к паровозу, куда-то мчится.

– Эй! Просыпайтесь, просыпайтесь скорее!

Нам приходилось выпрыгивать из вагона. Порой Квансок ошибался, спрыгивая не по направлению движения поезда, и тогда мы оказывались то у причала № 4, то на товарной станции Пусанчжин. В поисках пустого вагона мы снова бродили по путям, заглядывая то в один, то в другой вагон.

– Разве это жизнь! Ну сколько можно терпеть. Вот проклятье… – часто раздражался Квансок, ни к кому особо не обращаясь. Однако на следующее утро все четверо мы безропотно отправлялись на причал № 3. Там мы усаживались напротив уличной торговки едой и завтракали.

– Съешь еще.

– Давай.

– Еще возьми!

– Ты сам еще съешь.

Это был всего лишь кусочек сайры, но мы делили его на всех, стремясь уступить друг другу.

Мы шумно веселились, когда в темном вагоне выпивали по чашечке рисовой бражки. Хавон, самый младший из нас, вечно что-нибудь рассказывал.

– Эх, в Пусане даже снега нет. Эй! Ты что, спишь уже, сукин сын? А помнишь колодец дяди Квансока? Зимой, когда идет снег? Там еще дуб позади колодца, который зимой становится похожим на белый зонтик. Как-то раз, ранним утром, за водой пришла та соседка, помните, что живет у самого подножия горы. Как только она зачерпнула первый черпак, с дерева ей на макушку свалилась целая груда снега. Мне стало так смешно, что я покатился со смеху, она тоже, не стряхивая снег, громко расхохоталась. Вы же помните, какая она хохотушка?

Квансок довольно улыбался:

– Местные рабочие спросили, двоюродные ли мы братья. Я ответил, что так и есть, а они опять за свое. Эти южане такие странные. Эй, ты уже пьяный, что ли?

Спустя некоторое время разговор продолжался:

– Эх, когда мы уже вернемся домой?

Заплетающимся языком Тучхан бормотал:

– Скоро должны.

– Такая жизнь – тоже хороший опыт.

– Да, это точно.

– Давайте все вместе вернемся обратно!

– Само собой! Мы ни за что не расстанемся. Разрази меня гром, если это случится. Ах как хорошо на душе. Давайте выпьем еще по одной. Только по одной.

Потом Квансок своим звенящим голосом пел песню, а Тучхан отбивал такт, постукивая по стене вагона. Хавон выполнял наши маленькие просьбы: либо ходил за еще одной бутылкой, либо за сигаретами. А я от усталости засыпал мертвым сном.

Однажды вечером Квансок привел к нам в вагон бригадира. Тучхан не обратил на это ровно никакого внимания и продолжал лежать. Хавон, наоборот, вел себя так, словно гордился тем, что к нам пришел столь важный гость. Квансок дал Хавону денег, и тот быстро сбегал за бутылкой, купив заодно еще и свечу. Только тогда Тучхан нехотя поднялся.

– Как же вы вообще тут живете? – поинтересовался бригадир.

– Такая жизнь тоже какой-никакой опыт, – робко ответил Квансок. Но тут грубо вмешался Тучхан:

– Не ваше дело.

– Но что-то же надо делать? Не все же время так жить? – продолжал бригадир.

– Говорю же, не лезьте не в свое дело. Это наша жизнь.

Спустя некоторое время бригадир ушел. Квансок его даже проводил, а когда вернулся, спросил Тучхана:

– Ты чего такой упрямый?

– Ничего я не упрямый.

– Еще какой.

Тучхан не ответил. А Квансок, словно объясняя что-то самому себе, бормотал:

– На чужбине в первую очередь нужно быть общительным и находчивым.

Тучхану и Квансоку было по двадцать четыре года. Однако Тучхан выглядел на четыре-пять лет старше. Он был высокого роста, в меру упитанный, темнолицый, с большими глазами и пухлыми губами. Когда выпивал, Тучхан начинал много болтать своим низким голосом, хотя обычно был молчалив. Квансок тоже был довольно высокий, но худощавый, с темно-тусклым цветом лица. У него были узкие глаза, приподнятая линия носа и тонкие губы. Квансок всегда много болтал, его рот не закрывался ни на минуту. В нем невозможно было разглядеть никакой серьезности, что было заметно даже по его легкой походке. Хавон был младше меня на год, ему было восемнадцать, и он всегда ходил с приоткрытым ртом.

Когда мы услышали, что китайская коммунистическая армия вступила в войну, то были так напуганы, что, не раздумывая, сели на пароход. Все было очень неопределенно, поэтому когда мы встретились все на одном судне, то радовались как безумные:

– Надо же, и ты здесь. И ты тоже. И ты.

Ночь мы провели на судне, а на следующее утро сошли в Пусане. Все мы впервые оказались на чужбине и не знали, что делать, только смотрели друг на друга, пытаясь понять,