За окном давно погасли последние лучи заходящего солнца, и на мир стремительно опустилась странная густая темнота. Даже луна предпочла сегодня скрыться за чёрными тучами. Слишком уж зловещей и мрачной казалась эта ночь…

Тишина буквально давила на слух. Не было слышно ни голосов людей, ни шороха листьев, ни пения птиц. И казалось, что вся округа просто вымерла, или очень дружно, буквально в одно мгновение, переселилась жить в другое место.

Эрида нервным жестом смахнула со лба капельку пота, и снова откинулась на спинку стула. Сейчас она не думала, она вообще не могла думать, потому что всё произошедшее казалось ей не больше чем дурным сном. Нет, это точно сон, ведь она бы никогда не решилась на подобное наяву.

Устало прикрыв глаза, она попыталась расслабиться и прийти в себя. Но именно в этот момент со стороны закрытой занавесками кровати, послышался жалобный стон… медленно переходящий в плач. Детский плачь.

— Какая же я дура, — произнесла вдруг Эрида, и снова уставилась в тёмный потолок.

В её голове совершенно не укладывалось, как она вообще могла на всё это согласиться?!

Хотя, ещё с того дня, как на прошлой неделе в их городок приехал бродячий цирк, она уже знала… кожей чувствовала, что добром это не кончится. Пусть даже предположить не могла, как вся эта ситуация отразиться именно на ней.

А пару дней назад к ней привели бледную девушку, худенькую и слабую, и казалось, что она может скончаться прямо на пороге её дома. А когда Эрида увидела что она ещё и беременная, чуть сама не грохнулась в обморок.

С ней были ещё двое… судя по одежде, тоже из цирка. Один высыпал на стол дюжину золотых монет и, глядя в глаза знахарке, попросил помочь.

Выбора не было. Хотя, конечно, она могла с лёгкостью выпроводить нежданных гостей и кинуть их деньги им вслед, но… как раз когда Эрида уже собиралась это сделать, девушка истошно закричала, и начала обессилено оседать на пол, но её удержали. Наверно, только видя жуткую боль и отчаяние в синих глазах бедняжки, женщина и решила согласиться.

Роды оказались долгими и очень сложными. Поддерживающие девушку парни, давно ушли во двор, потому что выдерживать жуткие крики было для них слишком. Эрида сильно сомневалась, что её роженица выживет, уж очень болезненной и хрупкой она казалась. Но… когда часы пробили полночь, всё закончилось, а на свет появилась маленькая девочка.

Она так орала, как будто уже с первых минут жизни требовала, возмущалась, огрызалась. Глядя на всё это, знахарка лишь довольно усмехнулась, сразу определив, что характер у этого чуда будет очень не простым. Об этом говорило многое… А особенно интуиция повитухи. Ведь кроме своих лекарских способностей, она имела ещё кое-какие навыки. Некоторые даже считали её гадалкой, хотя до полноценной предсказательницы ей было очень далеко. Просто иногда судьба приоткрывала для Эриды дверцу будущего, давая увидеть кое-какие мелкие моменты. Чаще всего они не имели никакого значения, но иногда были очень даже убедительными.

Два следующих дня девушка вместе с ребёнком провела у знахарки, и всё это время Эрида не отходила от малышки. Было в этой девочке что-то притягательное, что-то такое, не дающее женщине покоя, но как она ни пыталась разгадать эту загадку, так ничего и не добилась.

А когда пришло время прощаться, в её дом снова пришли двое мужчин из цирковой труппы. Да только в этот раз они принесли с собой большую шкатулку полную золотых монет. Эрида даже вскрикнула от неожиданности, когда они раскрыли её на столе. Кругляшки из драгоценного металла переливались в солнечном свете и больше напоминали какую-то иллюзию, хотя женщина знала, что золото перед ней самое настоящее.

— Эрида… — тихим голоском проговорила девушка, входя в комнату. Она уже не выглядела больной, и даже попыталась улыбнуться. Женщина всё думала, рассматривая её, чем же такая хрупкая особа может заниматься в бродячем цирке?! Было в ней что-то возвышенное… Что-то такое, чего нельзя объяснить простыми словами. Осанка, разворот плеч, гордый взгляд, мягкость рук и изящность движений. Нет, таким девушкам не место среди циркачей. Но что тогда она там делает?!

— Я слушаю тебя, — проговорила знахарка, прекрасно понимая, что от неё явно чего-то хотят.

Девушка попыталась заговорить, но слова давались ей слишком сложно. Тогда один из сопровождающих мужчин, притянул её к себе и заговорил сам.

— Мы очень благодарны вам за помощь, — начал он уверенным тоном. — Но вынуждены просить ещё об одном… — именно в этот момент из соседней комнаты послышался тихий детский плач, от которого на лице мужчины появилось странное выражение жуткой скорби. — Эрида, мы не можем взять ребёнка с собой. Дорога не лучшее место для новорожденной. Поэтому, просим вас оставить девочку здесь. Это, — он положил руку на крышку большой шкатулки, — деньги на её содержание. Ещё столько же вам будут привозить каждый год, пока у нас ни появится возможность забрать малышку. А это, — мужчина достал из кармана несколько перстней с крупными камнями, — за то, чтобы никто не знал, откуда этот ребёнок у вас появился.

— Эрида, — снова заговорила девушка, а на её щеках блеснули дорожки от слёз. — Прошу, не отказывайте нам. Моё сердце разрывается от необходимости расстаться с ней, но… иначе нельзя. Умоляю вас… помогите.

В её глазах было отчаянье, такое сильное, что женщина просто не смогла отказать. Она коротко кивнула, и села на стул у стены.

— Спасибо, — проговорила молодая мать, кидаясь ей на шею.

— Нам пора идти, — холодным тоном напомнил мужчина, и пока Эрида соображала, что сейчас произошло, её дом опустел.

И вот, когда ночь снова завладела своими правами, стало ясно, что с этого дня жизнь городской знахарки измениться. И она почти не сомневалась, что никто эту малышку уже не заберёт. Никогда.

Яркие солнечные лучи освещали округу, нагревая её до опасных градусов, и даже массивные белые облака не были способны создать здесь хоть какое-то подобие прохлады. В это послеобеденное время, когда жар светила достигал своего апогея, находиться под его прямым лучами становилось просто невыносимо. Все разумные существа предпочитали прятаться за толстыми стенами домов, или в тени вековых деревьев, и в такой жуткий полуденный зной даже не пытались попасть на улицу. И во всей округе начинался так называемый дневной сон. У всех… кроме одной, для которой эти несколько часов становились маленьким островком свободы.

Не скажу, что на меня совершенно не действовал жар полуденного солнца. Действовал, ещё как. Но я давно привыкла жить с ним в согласии. Поняла, что выходить из дома в такое время без шляпы или платка — сущее самоубийство, что в тени раскидистой ивы у самой кромки большого пруда жара почти не ощущается, и что только в такую жару никто не станет мешать чудным минутам отдыха и возможности просто побыть собой.